На верхних ступеньках он вдруг замер. Вэн целился в него из пистолета. Второй китаец держал мушкет, у его ног неподвижно лежала А Гип. Третий одной рукой обхватил Мэй-мэй, а другой зажал ей рот. Вэн нажал на курок – Струан инстинктивно выставил вперед тюфяк и развернулся боком, прижавшись спиной к поручням трапа. Он почувствовал, как пуля царапнула ему шею, и бросился на палубу, держа перед собой тюфяк, словно античный щит, все его лицо было в черных точках от крупинок пороха. Второй китаец выстрелил в него в упор, но старый мушкет разорвался, оторвав стрелявшему кисти рук. Он ошеломленно уставился на окровавленные культи, а потом дико закричал.
Вэн и остальные матросы ринулись на Струана, и он взмахнул цепом. Усаженный шипами шар врезался сбоку в лицо Вэна, снеся ему половину челюсти, и китаец покатился к борту. Следующим ударом Струан свалил еще одного. Третий прыгнул ему на спину и начал душить, используя свою косичку как удавку, но Струану удалось его сбросить. Китаец, державший Мэй-мэй, прыгнул вперед. Струан ударил его в лицо рукояткой цепа, а когда тот вскрикнул и упал, ногой проломил ему грудь. Двое уцелевших матросов убежали на нос. Тяжело дыша, шотландец тут же бросился вслед. Они прыгнули в воду. В этот момент с полуюта раздался вопль. Вэн, весь в крови, слепо хватал воздух руками, пытаясь добраться до Мэй-мэй. Девушка увернулась в сторону и заковыляла к Струану, ища защиты. Струан вернулся назад и добил его.
Матрос с оторванными кистями заходился в раздирающем уши крике. Струан одним ударом положил конец его мучениям.
На палубе стало тихо.
Мэй-мэй попалась на глаза оторванная кисть руки, и она согнулась пополам в сильнейшем приступе рвоты. Струан носком сапога перекинул кисть через борт. Когда силы понемногу вернулись к нему, он выбросил в реку все тела, за исключением одного. Потом он внимательно осмотрел А Гип. Она дышала ртом, из носа по подбородку сбегали две тонкие струйки крови.
– Думаю, с ней все будет в порядке, – сказал он и удивился тому, как низко и глухо звучал его голос. Он ощупал свое лицо. Боль накатывала яростными волнами. Струан тяжело осел на палубу рядом с Мэй-мэй. – Что произошло?
– Не знаю, – проговорила она, глядя на него сухими глазами. – В один момент пистолет был у меня, в другой – мне уже зажимали рот рукой и стреляли из него в тебя. Почему ты не мертвый?
– Похоже, все-таки мертвый, – ответил он.
Ему сильно обожгло левую сторону лица, подпалило волосы. Выстрелом снесло половину левой брови. Боль в груди постепенно затихала.
– Почему они – Вэн и все остальные – сделали так? Зачем? Ведь Жэнь-гуа доверял ему.
– Ты сама говорила, что любой постарался бы завладеть серебром. Правильно. Любой. Я не виню их. Это я сделал глупость, спустившись в трюм один.
Он взглянул вперед. Лорча медленно двигалась в нужном направлении.
Мэй-мэй заметила шрам на его лице.
– Еще бы дюйм, даже полдюйма… – прошептала она. – Возблагодари богов за свой йосс. Я сделаю им преогромное подношение.
Струана мучил сладковатый запах крови, и теперь, когда опасность миновала, его желудок взбунтовался. Он ухватился за фальшборт, чувствуя невыносимую дурноту, и его вырвало. Когда первый приступ рвоты прошел, он разыскал деревянный таз и вымыл палубу. Потом вытер цеп.
– Зачем ты оставляешь этого человека? – спросила Мэй-мэй, глядя на бесчувственное тело китайского матроса, которого Струан оставил лежать на палубе.
– Он еще жив.
– Брось его за борт.
– Не раньше, чем он умрет. Или если он вдруг придет в себя, то может сам прыгнуть в воду. – Струан несколько раз вдохнул свежий ночной воздух, и тошнота прошла. Его ноги болели от усталости, но он подошел к А Гип, поднял ее и положил на надстройку у основания грот-мачты.
– Ты видела, куда ее ударили?
– Нет.
Струан расстегнул на А Гип куртку и внимательно осмотрел тело. Он не нашел следов удара ни на груди, ни на спине, но заметил пятна засохшей крови у основания косички. Он снова одел ее и постарался уложить на надстройке как можно удобнее. Ее лицо посерело и покрылось пятнами, дыхание стало тяжелым и прерывистым.
– Выглядит она неважно.
– Долго нам еще плыть?
– Два или три часа. – Струан взялся за румпель. – Точно не знаю. Может быть, больше.
Мэй-мэй легла на спину и, подставив лицо ветру, стала ждать, когда холодный воздух остудит ей голову и ее мысли прояснятся.
Струану на глаза попалась разбитая бутылка рома, перекатывавшаяся по палубе у шпигатов.
– Ступай вниз. Посмотри, пожалуйста, нет ли там еще одной бутылки рома. Помнится, их было две.
– Прости меня, тайпан. Моя глупность едва не стоила нам жизни.
– Да нет, девочка. Это все серебро. Проверь трюм.
Она стала осторожно спускаться вниз. Ее не было очень долго.
Когда Мэй-мэй вернулась, в руках у нее оказались чайник и две чашки.
– Я делаю чай, – с гордостью объявила она. – Я делаю огонь и делаю нам чай. Бутылка с ромом, она разбивалась вдребезги. Поэтому мы пьем чай.
– Вот тебе раз. А я-то думал, ты даже чай заваривать не умеешь, не говоря уже о том, чтобы разжечь огонь, – заметил Струан, поддразнивая ее.
– Когда я буду старая и беззубая, я буду ама. – Мэй-мэй равнодушно отметила про себя, что последнего из китайских матросов уже не было на палубе. Налив чая, она поднесла Струану чашку, силясь улыбнуться при этом.
– Спасибо.
А Гип пришла в себя. Ее тут же вырвало, и она опять потеряла сознание.
– Не нравится мне ее вид, совсем не нравится, – покачал головой Струан.
– Она хорошая рабыня.
Он с удовольствием отпил большой глоток из своей чашки.
– Сколько воды в трюме?
– Весь пол покрыт водой, – ответила Мэй-мэй, потягивая чай маленькими глоточками. – Думаю, было бы разумно, э-э… как это у вас говорится – «купить» морского бога на нашу сторону.
– Ублажить? Да, ублажить.
– Правильно, – кивнула она. – Будет разумно, если я ублажу морского бога.
– А как это следует делать?
– Там внизу много серебра. Один брусок было бы очень хорошо.
– А по-моему, это было бы очень плохо. Столько серебра пропадет зря. Мы уже тысячу раз говорили на эту тему. Нет никаких богов, кроме Господа.
– Верно. Но, пожалуйста. Пожалуйста, тайпан. Очень пожалуйста. – Ее глаза умоляюще смотрели на него. – Нам теперь нужно фантастически много помощи. Я советую немедленно попросить у морского бога особенного благословения.
Струан давно оставил все попытки втолковать ей, что существует только один Бог, что Иисус был Сыном Божьим и что христианство – единственно верное учение. Два года назад он попробовал объяснить ей христианскую веру.
