– Ты хочешь, чтобы я стала христианкой? Тогда я христианка, – радостно объявила она ему в тот раз.
– Но все это не так просто, Мэй-мэй. Ты должна верить.
– Ну конечно. Я верю во все, во что ты хочешь, чтобы я верила. Есть только один Бог. Христианский варварский Бог. Новый Бог.
– Это не варварский Бог и не новый Бог.
– Ваш Господи Иисусе не был китайцем, хейа? Значит, он варвар. И почему ты мне говоришь, что этот Бог Иисус не новый, когда он еще не родился всего две тысячи лет назад, хейа? Это очень даже сильно новый. Ай-йа, нашим богам пять, десять тысяч лет.
Струан не нашелся что ответить, потому что, хотя он и был христианином, ходил в церковь, иногда молился и читал Библию, как ее читает большинство людей, простых людей, он не обладал ни знаниями, ни навыками, чтобы обучить ее своей вере. Поэтому он пригласил Вольфганга Маусса, чтобы тот пересказал ей Евангелие на мандаринском наречии. Но уже после того, как Маусс обучил и окрестил ее, Струан обнаружил, что она по-прежнему ходит в китайский храм.
– Но зачем туда ходить? Ведь это означает, что ты снова стала язычницей. Ты поклоняешься идолам.
– Но что же такое вырезанный из дерева Господи Иисусе на кресте в церкви, как не идол? Или сам крест? Разве это все равно не идол?
– Это не одно и то же.
– Будда в храме – только символ Будды. Я не поклоняюсь идолу, милый. Я китаянка. Китайцы не поклоняются идолам, только идее, заключенной в статуе. Мы, китайцы, не такие глупые. Мы уж-жасно умные в этих божеских вещах. И как иначе я узнаю, что Господи Иисусе, который был варваром, любит китайцев, хейа?
– Нельзя говорить такие вещи! Это богохульство. Вольфганг ведь все объяснил тебе про Евангелие за эти месяцы. Конечно же, Иисус любит всех людей одинаково.
– Зачем же тогда христианские мужчины-священники, которые носят длинные юбки и не имеют женщинов, говорят, что другие христианские священники, которые одеваются как мужчины и плодят много детей, сумасшедшие, хейа? Масса Маусс на днях говорил, что было много воинов и много убийств. Эй-йа, дьяволы в длинных юбках сжигают на кострах женщин и детей. – Она решительно покачала головой. – Лучше нам перемениться сразу, тайпан. Давай станем христианами в длинных юбках. Тогда, если они нас победят, нас с тобой не сожгут. Твои добрые христиане, которые не носят юбок, ведь не жгут людей, хейа?
– Нельзя вот так запросто взять и поменять веру, да еще по такой причине. Католики не правы. Они…
– А я говорю тебе, тайпан, что, по-моему, нам нужно сделаться христианами в длинных юбках. И я еще думаю, давай ты будешь изо всех сил ухаживать за своим новым Богом Иисусом, а я тоже буду ухаживать за Богом Иисусом изо всех сил, и при этом еще за нас обоих присмотрю за нашими настоящими китайскими богами, очень потихоньку. – Она вновь твердо кивнула и обворожительно улыбнулась. – Тогда кто бы из них ни оказался самым сильным Богом, он все равно позаботится о нас.
– Этого нельзя делать. Есть только один Бог. Один!
– Докажи.
– Я не могу.
– Вот видишь. Как может смертный человек доказать Бога, любого бога? Но я христианка, как и ты. Только, к счастью, я еще китаянка, а в этих божеских вещах лучше думать немного по-китайски. Для тебя большой йосс, что я китаянка. Потому что я и за тебя смогу просить китайских богов… которых, – поспешно добавила она, – конечно же, не существует. – Она улыбнулась. – Разве это не чудесно?
– Нет.
– Да. Ясно, что, если бы у меня был выбор, которого у меня нет, потому что есть только один Бог, я бы выбрала китайских богов. Они не хотят, чтобы те, кто их почитает, убивали других богов или умертвляли всех, кто им не поклоняется. – Опять она торопливо добавила: – Но христианский варварский Бог, который один и единственный Бог, кажется мне, бедной простой женщине, оч-чень кровожадным, и поладить с ним трудно, но, конечно, я верю в него. Вот, – выразительно закончила она.
– Ничего не «вот».
– И еще я думаю, что ваш рай – чертовски странное место, тайпан. Все летают туда-сюда, как птицы, и у всех бороды. А в раю занимаются любовью?
– Не знаю.
– Если мы не сможем там заниматься любовью, я в этот твой рай не собираюсь. Нет, нет и нет, абсолютно. Истинный Бог или не истинный Бог. Потому что тогда это было бы очень плохое место. Я должна знать наперед, прежде чем мы пойдем туда. Да, да, да, обязательно. И еще одно, тайпан. Почему один истинный Бог, который поэтому фантастически умный, говорит, чтобы была только одна жена, хейа, когда это ужасная глупость? И если ты христианин, почему мы как муж и жена, когда у тебя уже есть жена? Прелюбодейственность, а? Очень плохо. Почему ты нарушаешь столь многие из Десяти заповедников, хейа, и при этом оч-чень хорошо спокойно называешь себя христианином?
– Видишь ли, Мэй-мэй, некоторые из нас – грешники и люди слабые. Господь наш Иисус простит нас, некоторых из нас. Он обещал простить, если мы раскаемся.
– Я бы не простила, – твердо заявила она. – Особенно если бы была Самым Единственным Богом. Нет, нет и нет. И еще, тайпан. Как может Бог быть «троицей» и при этом иметь первого сына, который тоже Бог, который был рожден от живой женщины без помощи живого мужчины, которая потом стала Божьей Матерью? Вот этого я никак не пойму. Только не думай, тайпан: я такая же христианка, как все, клянусь Богом. Хейа?
У них было много таких бесед, и всякий раз он оказывался втянутым в спор, не имевший ни конца, ни начала. Он знал только, что есть один-единственный Бог, истинный Бог, и убеждался, что Мэй-мэй никогда этого не поймет. В те дни он надеялся, что, может быть, в свое время Он сам откроет ей Себя…
– Пожалуйста, тайпан, – повторила Мэй-мэй. – От одного маленького притворства никому не станет хуже. Я уже помолилась единственному Богу. Не забывай, что мы сейчас в Китае, и эта река – китайская.
– Но и пользы от этого никакой.
– Знаю. О да, тайпан, я знаю абсолютно. Но ведь я всего лишь двухлетняя христианка, поэтому ты и Бог должны быть терпеливы со мной. Он простит меня, – торжествующе закончила она.
– Ну хорошо, – согласился Струан.
Мэй-мэй спустилась вниз. Когда она вернулась, ее лицо и руки были чисто вымыты, а волосы заплетены. В руках она держала серебряный слиток, обернутый в бумагу. На бумаге были написаны китайские иероглифы.
– Это ты написала эти иероглифы?
– Да. Я отыскала внизу перо и тушь. Я написала здесь молитву морскому богу.
– О чем в ней говорится?
– «О великий, мудрый и могучий морской бог, в благодарность за этот неимоверно огромный дар – почти сто таэлей серебра, – пожалуйста, доставь нас целыми и невредимыми на варварский корабль под названием „Китайское облако“, принадлежащий моему варвару, а оттуда – на остров Гонконг, который варвары украли у нас».
– Мне не очень понравилась эта молитва, – сказал Струан. – В конце концов, девочка, это мое серебро, и мне не доставляет удовольствия, когда меня называют варваром.
