По-разному источники трактуют и отношение первого русского князя к будущей столице Северной Руси. По поводу Новгорода мы также сталкиваемся с двумя противоречащими летописными известиями. С одной стороны, Ипатьевская летопись утверждает, что этот город был основан Рюриком. С другой стороны, точно так же восходящая к ПВЛ Лаврентьевская летопись отмечает, что он был основан словенами еще до призвания трех братьев: «Словѣни же сѣдоша ѡколо єзера Илмерѧ. [и] прозвашасѧ своимъ имѧнемъ и сдѣлаша градъ. и нарекоша и Новъгородъ»
[338]. Если верна последняя версия, то Новгород первоначально возник как племенной центр, если первая – то начало ему должна была положить княжеская крепость, поставленная на необитаемом месте, вокруг которой постепенно образовался и сам город. Как следует из самого его названия, он действительно был «новым» городом и впервые в летописи, да и то достаточно поздней, упоминается под 859 г., а древнейшая из найденных в нем археологами уличных мостовых датируется 953 г., хоть, разумеется, при дальнейших раскопках вполне могут быть обнаружены и более ранние следы поселений. Кроме того, ниже древнейшей мостовой залегает слой толщиной около 40 см, который пока не может быть точно датирован современными методами. В силу этого решающее значение приобретает комплексное изучение городской структуры. Археологическое ее исследование привело специалистов к выводу о верности «племенной» версии образования Новгорода: «Таким образом, отсутствие на территории Детинца следов оборонительных укреплений ранее 1045 г., связь происхождения Детинца с владычным двором, который мог появиться не ранее конца X в., заставляет отрицать “княжеский” вариант происхождения Новгорода из феодального замка, построенного Рюриком или кем-либо из его потомков»
[339]. Как уже отмечалось выше, волхвы вместе с племенной знатью, трансформировавшейся позднее в городское боярство, руководили политической жизнью Новгорода. «Наоборот, зная о приглашении князя из легенды о призвании варягов и зная о славянской колонизации Ильменя, гораздо естественнее относить происхождение веча и совета старейшин (бояр) не к периоду XI в., а к самому начальному периоду существования городского поселка, когда в нем еще не было никакого князя. <…> Владыка, видимо, заменил своих предшественников, языческих жрецов. <…> Вече этого межплеменного центра, видимо, должно было находиться там же, где и впоследствии, – на Софийской стороне. Естественно, что приглашенный князь не мог поселиться на территории веча – поэтому он устроил свой “двор” на Торговой стороне. Вече, по всей видимости, было связано с языческим жречеством, с культом Перуна, с его капищем. Поэтому когда капище было уничтожено, а идол Перуна сброшен в Волхов, то на его месте появился деревянный Софийский собор…»
[340] На основании всестороннего изучения всех имеющихся данных В. Л. Янин и М. Х. Алешковский пришли к следующему заключению: «Из изложенного наблюдения следует очевидный, хотя и предположительный вывод: князь в Новгороде был вторичен по отношении к тем общественным силам, которым город обязан своим возникновением»
[341].
Таким образом, Рюрик переселился в уже существовавший город, обладавший своей системой самоуправления, которая явно ограничивала его власть. Соответственно, причинами переноса его резиденции из Ладоги могли быть внешняя опасность, неуверенность в лояльности жителей этого города или более выгодное положение Новгорода. Е. Н. Носов считал, что если в известии о призвании варягов видеть не только легенду, то поселением, куда в IX в. из Ладоги пришел Рюрик, могло быть только городище. По поводу причин переноса столицы он полагал: «Ладога была лишена земледельческой округи, в то время как Поозерье являлось наиболее благоприятной для земледельческого хозяйствования областью Приильменья и, безусловно, в IX в., а возможно, и ранее стало ядром расселения славян в Ильменском бассейне. Тем самым городищенская округа изначально развивалась в сгустке земледельческих поселений, где все более концентрировались верхи разлагающейся родоплеменной верхушки славянского общества. В течение IX в. поселенческое ядро в истоке Волхова постепенно приобрело роль центра складывающейся на севере Руси государственности»
[342]. Поозерьем называется территория на северном и северо-западном побережье озера Ильмень и верховьях р. Волхов, протяженность которой с севера на юг составляет около 20 км. Согласно подсчетам Е. Н. Носова, в этом относительно небольшом регионе было сконцентрировано более 25 поселений конца I тыс. н. э., площадь большинства которых превышало 1 га, а в 19 пунктах выявлены сопки или их следы. Характеризуя укрепления Рюрикова городища, археологи отмечают: «Массивные двухрядные дубовые укрепления-клети и оборонительный ров, защищавшие центральную часть поселения, свидетельствуют о значительном экономическом потенциале местного общества, способном организовать столь масштабные строительные работы, сконцентрировав для этого немалые людские ресурсы»
[343].
Братья Рюрика сели в Изборске и Белоозере (рис. 6). Если в отношении Изборска все понятно и результаты его исследования были приведены в первой главе, то с Белоозером дело обстоит гораздо сложнее и трагичнее. Проводившая там раскопки Л. А. Голубева первоначально датировала возникновение города серединой X в., позднее – первой половиной того же столетия. Последнюю датировку оспаривает С. Д. Захаров, считающий, что время возникновения города можно определять в рамках второй трети X в. В течение 12 полевых сезонов Л. А. Голубева на правом берегу Шексны исследовала свыше 5,5 тыс. кв. м, однако, поскольку она ошибочно полагала, что на левом берегу реки в древности город не располагался, раскопки там практически не велись. Сейчас стало ясно, что Белоозеро занимало оба берега Шексны, его общая площадь составляла не менее 54 га, из которых около 13 га приходилось на левобережное поселение. Хоть площадь раскопок впечатляет, однако, по оценке Н. А. Макарова и С. Д. Захарова, они составляют примерно лишь сотую часть территории средневекового города. В результате сооружения Волжско-Балтийской водной системы две трети Белоозера было затоплено. В 60-70-х гг. XX в. был почти полностью срыт карьером могильник средневекового города, и примерно тогда же по незатопленной части средневекового города была проложена новая дорога. В довершение всего даже оставшуюся часть города исследовать сейчас путем археологических раскопок невозможно, так как на глубине 30-40 см под лопатой появляется вода
[344]. Таким образом, хоть слоев IX в. на Белоозере не обнаружено, это может быть обусловлено не их отсутствием, а тем, что они оказались под водой.
