Что касается Ростова, то ситуация с ним отчасти напоминает Белоозеро. С одной стороны, по мнению части археологов, на месте будущего Ростова с VII в. находился мерянский поселок, а сам древнерусский город, по предположению Е. И. Горюновой, возник «не в IX в., а несколько позднее»
[365]. С другой стороны, еще В. И. Равдоникас высказал гипотезу, что первоначальным Ростовом было Сарское городище, находившееся в 14 км от города, название которого впоследствии было перенесено на современный Ростов. Само Сарское городище возникло в конце VII в. как племенной центр мери и, как отмечалось в первой главе, благодаря значительному количеству находок оружия рассматривается как дружинный центр. Подводя итог его археологическому исследованию, И. В. Дубов писал: «В IX в. в связи с началом славянского заселения Волго-Окского междуречья происходят существенные изменения и в исторической судьбе Сарского городища. С этого времени начинается новый этап в жизни городища… Население Сарского городища уже с IX в., а особенно в X в. было многоэтническим – в пользу данного тезиса говорят находки вещей древнерусского облика, где переплетены черты финно-угорские и славянские. Древнерусский характер всего комплекса городища не позволяет утверждать, что население его было одноэтничным. Костяк населения Сарского городища в IX-X вв. несомненно составляли славяне, вошедшие вместе с местным мерянским этносом в состав единого племенного княжения, являвшегося в первую очередь образованием социальным, характерным для переходной эпохи от родового строя к раннему феодализму. <…> Особо следует остановиться на материалах, характеризующих Сарское городище как торговый центр. Здесь представлены вещи как северо-западного происхождения (Скандинавия), так и восточного (2 клада куфических монет, попавшие в землю в IX в.). В том же столетии был спрятан Угодичский клад. Он состоял из 140 целых и 8 обломков дирхемов, кроме того, в его состав входили 2 серебряных браслета»
[366]. По мнению Е. В. Плешанова, включение мери в международную торговлю могло произойти только через владения новгородских славян и ее территория во второй половине IX в. уже вошла в состав Древней Руси. А. Е. Леонтьев констатировал: «Имеющиеся данные позволяют полагать, что меря была основным торговым партнёром Ладоги в Верхнем Поволжье. Те же факты если не подтверждают возможность появления варягов (вполне в духе сообщения о выплате варяжской дани), то, во всяком случае, указывают на связи мери с Новгородской землёй и появившимися там варягами не менее чем за два поколения до возникновения Древнерусского государства»
[367]. Еще ранее П. Н. Третьяков отмечал: «Начало колонизации мерянской земли славянами, судя по археологическим данным, относится к первой половине IX в. В это время в мерянском Поволжье на смену рядовым могильникам приходят славянские курганы с трупосожжениями, среди которых наиболее древние принадлежат к типу новгородских сопок»
[368].
Что касается собственно Ростова и окружавших его селений, то они возникли в хорошо освоенном земледельческом районе, отличавшемся большой для своего времени плотностью населения. Появление именно здесь Ростова как княжеского форпоста представляется закономерным. По имеющимся данным, Ростов со свойственными ему особенностями начинает складываться не ранее середины X в. Наиболее ранняя дендрохронологическая дата указывает на 963 г., но, как отмечают сами археологи, она получена при раскопках не самого древнего участка городской территории. К концу XX в. было раскопано всего 1742 кв. м городской территории
[369]. Касаясь различия между летописной и археологической датами основания Ростова, А. Е. Леонтьев отмечает: «Зафиксированный летописью политический акт включения мери в состав государства еще не означал начала древнерусской колонизации. Речь шла об установлении дани, выполнении финнами определенных повинностей (участие в походах), но при этом устоявшийся племенной уклад, сложившиеся системы расселения не затрагивались. В такой ситуации объяснимо возникновение княжеского “представительства” на новой территории, “погоста”, но предпосылки для перерастания подобного поселка в многолюдный город возникли позже с появлением славянского населения»
[370]. Этот же исследователь допускал, что включение мери в состав державы Рюрика, означавшее установление дани и выполнение союзнических обязательств без затрагивания этносоциальной структуры финского племени, могло привести к возникновению Ростова как государственного центра новой территории, а в качестве древнерусского города он сложился к концу X в.
[371]
Е. В. Плешанов, отмечая, что славянская колонизация Ростовской земли шла со стороны Новгорода и, в меньшей степени, из земли кривичей, сделал вывод о том, что поселение на месте будущего Ростова (условно Прото-Ростов) возникло не позднее конца VIII в. или, скорее всего, раньше. В конце IX в. на месте будущего города Ростова появился форпост центральной власти. Исходя из этого данный исследователь заключает: «Прото-Ростов являлся новгородским форпостом в земле мери и начал приобретать городские черты: ведал сбором дани, контролируемым пребывавшими здесь представителями племенной знати, опиравшимися на военную силу, был сакральным центром, занимался торговлей и, благодаря всему этому, неизбежно развивался как ремесленный центр»
[372]. Показательна и керамика раннего Ростова: «Немногочисленные раннекруговые сосуды имеют аналогии в синхронных материалах Рюрикова городища, Новгорода, Старой Ладоги»
[373]. К этому следует добавить, что и кончанская организация Ростова также указывает на западнославянское влияние. Кроме того, на Верхней Волге были также записаны предания о волотах
[374].
