– Ничего себе, какие сложности! – ужаснулся я. – Счастье, что я обычно ощущаю себя виноватым максимум полчаса, а потом на что-нибудь отвлекаюсь, и привет.
– Да, – совершенно серьезно подтвердил Джуффин. – Рассеянность – одна из твоих самых сильных сторон, пользы от нее гораздо больше, чем неудобства, – и сказал Кекки: – Очень интересная информация о леди Шаторае Тариоти, хоть и несколько запоздалая. Но что ж теперь локти кусать.
– Погодите, это еще не вся история, – сказала Кекки. – Иногда леди Шаторая водила к безумцам свою, теперь тоже покойную, сестру леди Марану. А с той, оказывается, отдельная интересная штука: изредка, буквально на пару часов у леди Мараны просыпались магические способности такой огромной силы, что ей даже делать ничего было не надо. Никаких специальных трюков и заклинаний, просто рядом с ней все внезапно приходило в порядок – само, без видимых усилий. Поломанные вещи чинились, больные выздоравливали, засохшие деревья начинали зеленеть, и даже скисший компот мог снова стать свежим. Дома у леди Шатораи есть индикатор магии, купленный на Сумеречном рынке в ту пору, когда бывший заместитель генерала Боха тайком продавал спекулянтам списанное полицейское имущество – так вот, он на все это вообще не реагировал, как будто происходящее – не Очевидная магия, а что-то совсем другое.
– Ничего себе, – изумился я. – И так бывает?
– Я тебе уже триста тысяч раз говорил, что бывает вообще абсолютно все, – заметил Джуффин. – Просто кое-что настолько редко, что всякий раз заново удивляет. Такие способности, как у леди Мараны Тариоти действительно уникальное явление, но все же описанное историками магии. В старые времена, я имею в виду, совсем в глубокой древности, еще до Ульвиара Завоевателя, таких людей называли забытым нынче словом «олейдаслаха». Примерное значение «лопата судьбы».
– Именно «лопата»?
– Ну да. По-моему, довольно метко: рабочий инструмент, при помощи которого и дерево можно посадить, и могилу вырыть, и, если понадобится, какого-нибудь недостаточно милого человека в эту могилу уложить. Видимо наши далекие предки считали, что судьба использует способности этих людей, когда сама сочтет нужным, а в остальное время они спокойно стоят в сарае. То есть живут своей жизнью. Кстати, о том, что Марана Тариоти была олейдаслаха, я не знал. Ясно теперь, почему женщины Решеток и Зеркал набивались ей в подруги, но в Орден не звали. Очень интересно! А в Приюте Безумных в дни визитов леди Мараны небось непременно кто-нибудь выздоравливал?
– Именно так, – кивнула Кекки. – Хотя она ничего для этого не делала. Даже не испытывала желания, чтобы пациенты выздоровели. Ходила к ним по просьбе сестры, но ей было все равно.
– Слушай, а откуда ты все это знаешь? – спросил я. – Понимаю, секреты мастерства и все такое, но в этой области я тебе явно не конкурент. Зато от любопытства вполне могу… нет, умереть на месте это все-таки перебор. Но, к примеру, начать кусаться – вполне.
– Да ладно тебе – кусаться! – улыбнулась Кекки. – Невелик секрет. У леди Шатораи была компаньонка, что-то среднее между подругой и помощницей по хозяйству. То есть работала она как бы бесплатно, но жила в доме на всем готовом и регулярно получала достаточно дорогие подарки; на самом деле многие так поступают, если не хотят превращать взятых в дом обнищавших друзей и дальних родственников в слуг. Бедняжка обожала покойную и теперь горюет, хоть и получила неплохое наследство. Милая женщина, спокойная, рассудительная и при этом чувствительная до крайности, таких обычно несложно разговорить. Достаточно было сказать, что я специально приехала из Гугланда, чтобы поблагодарить покойную за некое благодеяние, подробности которого разглашать не могу, как она спросила, не об исцелении ли от тяжелой душевной болезни речь. А дальше мне оставалось только слушать, поддакивая в нужных местах. Бедняжка со дня кончины своей покойной покровительницы разрывается между желанием поведать Миру о ее добрых делах и обещанием хранить тайну, а тут такая удача – появляется слушательница, которая, с одной стороны, как ей показалось, сама в курсе, а с другой, знает далеко не все. И понеслось.
– Ну ты мастер! – искренне восхитился я.
– В этой области уже, пожалуй, более-менее, – согласилась Кекки. – Но во всех остальных я пока считай даже учиться толком не начала.
– Это может сказать о себе любой, у кого голова на месте, – заметил Джуффин. – Как только кажется, будто уже выучился всему, самое время отправляться к знахарю за зельем для прояснения ума.
– Сэр Валенсо Торавейс, кстати, как раз что-то подобное составил, – невольно улыбнулся Кекки. – Ничего особенного, но помогает сосредоточиться на умственной работе тем, кто ослаб после долгой болезни или просто очень устал. Абилат, к которому я обратилась за экспертной оценкой, считает, хорошее получилось зелье, он его своим пациентам уже не раз рекомендовал. Я еще подумала: ну хвала Магистрам, хоть кто-то успел доделать важную работу. А потом посмотрела на молодую жену сэра Валенсо и поняла, что все равно никому не хвала. И горюю теперь, как дура.
– Ну и правильно делаешь, – сказал я. – Я тоже всегда обо всех горюю. Даже о тех, у кого не осталось ни важных дел, ни изобретений, ни жен, ни мужей, а одни неоплаченные счета, неотправленные письма и характер как у того бедняги, от которого сбежал дверной замок. Потому что я хочу, чтобы жизнь всегда торжествовала над смертью. А когда не получается, я горюю. И злюсь.
– Все-таки в первую очередь злишься, что вышло не по-твоему, – усмехнулся Джуффин. – И ты, такой прекрасный, не сумел этому помешать. А неблагодарный Мир зловредно продолжает существовать в столь невыносимой для тебя ситуации, даже солнце восходит в положенный момент, а не на четыре часа позже – да как оно смеет вообще! И еще дополнительно злишься просто так, для удовольствия и в силу темперамента. Ну и немножко горюешь, разнообразия ради. До Лойсо Пондохвы тебе пока далековато, но тоже вполне рабочий подход.
– Спасибо, – поблагодарил его я. – Приятно узнать, насколько эффектно выглядишь со стороны. Изнутри-то я себя в такие моменты ощущаю размазней.
– Хочешь ощущать всякие глупости – на здоровье, – пожал плечами шеф. – Главное – не пытайся пожалуйста стать тверже, чем уже есть. Чего-чего, а скорого конца Мира нам Нумбанский Пророк не предсказывал. Не хотелось бы ставить великого человека в неловкое положение. Поэтому с закалкой характера, будь любезен, повремени.
– Ладно, – согласился я. – Повременю. Есть в Мире вещи и поинтереснее.
Со мной вообще очень легко договориться, особенно если предварительно накормить. Но у Джуффина даже без кормежки неплохо получается.
* * *
– Зачем я тебе понадобился? – спросил Кофа. – Ты же был в Доме у Моста, а значит, выслушал Кекки и Мелифаро. Ничего нового я тебе не скажу.
– И хвала Магистрам. С меня пока хватит. Сперва разобраться бы с теми новостями, которые я уже узнал. А вы мне понадобились просто так, для счастья. Нет никакого смысла ужинать без вас, если можно с вами, я всегда так считал.
– Когда ты успел научиться льстить? – усмехнулся Кофа.
