Клари Ваджура сам положил конец моим сомнениям.
– Вы, разумеется, знаете, как обстоят мои дела, – сказал он. – Сперва не знали, но довольно быстро все поняли; полагаю, это как-то связано с непродолжительным визитом человека, который пришел сюда Темным Путем. Он вовсе не так прост, как вы оба старались изобразить.
Я кивнул. Потому что если не подтвердить правильную версию, дело будет выглядеть так, словно сэр Шурф, наплевав на уговор, разболтал мне тайну своего секретаря. А это уже форменная клевета.
– Заподозрили, что со мной не все ладно, и вызвали эксперта? – спросил мой гость. – Я не в обиде, сам бы на вашем месте так поступил. Все к лучшему, по крайней мере, теперь мои извинения звучат гораздо более убедительно. Вы наверняка по собственному опыту знаете, как происходят такие вещи: на рассвете, когда бесчисленные дела, удерживающие мое внимание в стенах Иафаха, оказались завершены, мне внезапно приснилось, что я стою на вашей крыше и смотрю отсюда на пробуждающийся город. И я пока не могу это прекратить. Видимо, недостаточно сильно хочу.
И улыбнулся, явно с целью окончательно меня обезоружить. Это у него, надо сказать, получилось на славу.
– Ясно, – сказал я. – Добро пожаловать, если так. Не только сейчас, в любое время. Не могу же я всерьез запретить кому-то видеть мою крышу во сне.
– Большое спасибо. Для меня огромная удача получить ваше разрешение. Надеюсь, беспокойства от меня будет немного. Прежде… – так и тянет сказать: «при жизни», – но формально я до сих пор жив – словом, когда я существовал наяву, я вовсе не был чувствителен к красоте окружающего мира. И разговоры о ней считал занятием для бездельников, которым больше некуда приложить ум и воображение. А теперь не просто научился ценить красоту, но стал нуждаться в ней как в пище. И острота наслаждения от ее созерцания мало с чем сравнима. Пожалуй, самый неожиданный из побочных эффектов жизни в сновидении. И несомненно, самый приятный.
– А как у вас обстоят дела с обычной пищей? – спросил я. – В смысле могу ли я вас чем-нибудь угостить?
Он отрицательно помотал головой.
– Нет смысла хлопотать. Иногда еда может стать для сновидца вроде меня источником довольно любопытных переживаний, но, положа руку на сердце, они не стоят усилий, которые приходится затрачивать, чтобы их ощутить. Если хотите меня порадовать, сожгите что-нибудь или закурите. Мне очень нравится дым. И поговорите со мной, все равно о чем. Я отдаю себе отчет, что это звучит довольно бесцеремонно, но разговоры, чтение и письмо доставляют мне почти такое же удовольствие, как созерцание красоты. А молчаливые размышления изматывают, как тяжелая работа. Тоже одна из интересных особенностей жизни во сне.
– Да вы просто идеальный гость, – улыбнулся я, доставая из кармана лоохи измятую, но все еще целую сигарету. – Легче легкого вам угодить! И курить, и трепаться я могу практически бесконечно. Не так много в Мире охотников это терпеть.
– Вы говорите неправду, – без тени улыбки возразил Клари Ваджура. – Охотников более чем достаточно. У вас дар располагать к себе, примерно такой же силы, как был у недоброй памяти Магистра Лойсо Пондохвы. Только он сознательно выработал в себе это качество и использовал как оружие. А вы большую часть времени предпочитаете вовсе не замечать, что оно у вас есть.
Я удивленно покачал головой:
– Ну слушайте, не настолько все страшно. На самом деле куча народу меня терпеть не может.
– Уверен, это как раз те люди, которые не понимают, что вы не нарочно всех очаровываете. И одновременно досадуют, что до них вам нет дела, даже корыстно использовать в каких-нибудь своих темных целях не пытаетесь, обычно для очарованных это настоящая катастрофа. Неудивительно, что люди стараются защититься от вашего обаяния неприязнью. А если для возникновения сильной неприязни объективных фактов оказывается недостаточно, призывают на помощь фантазию. Когда я вернулся в Иафах, некоторые Старшие Магистры нашего Ордена рассказывали мне о вас удивительные вещи, из тех, что проще счесть неприятной правдой, чем понять, зачем могла бы понадобиться настолько причудливая ложь…
– Например?
– Например, будто вы жаждете получить власть над Миром и уже взялись за дело: поработили волю нашего нового Великого Магистра и даже леди Сотофы Ханемер. Насчет господина Почтеннейшего Начальника Тайного Сыска мнения расходятся: одни утверждают, будто он с вами в сговоре, другие, что тоже в беде. А вот молодой Король однозначно попал в ваши сети, его уже пожалуй не спасти. Та же участь в скором времени ждет владык остальных государств Хонхоны, а после и Мира.
– Вот прямо всех возьму и порабощу, одного за другим? – восхитился я.
– Да, вам придется потрудиться. Впрочем, вероятно, на каком-то этапе, набрав нужное число верных союзников, остальных можно будет просто завоевать.
– Шикарно! Даже неловко так обманывать ожидания. Но боюсь, для завоевания Мира я слишком ленив.
– Только увидев вас своими глазами, я смог оценить нелепость дошедших до меня слухов. Вы скорее похожи на человека, который сбежит на край Мира от предложения возглавить какую-нибудь мелкую канцелярию, в которой служит всего дюжина человек.
– Вы меня все-таки идеализируете, – усмехнулся я. – В свое время мне несколько лет пришлось исполнять обязанности царя кочевников
[22]. Хенха сравнительно небольшое племя, но их гораздо больше дюжины. Я так плохо выполнял свою работу, что теперь вспоминать стыдно. Но на край Мира все-таки не сбежал, чего не было, того не было. Очень уж люблю Ехо. И Мохнатый Дом мне как раз тогда достался. Ради этого прекрасного вида на город, собственно, и терпел.
– Это признание не делает вас самым подходящим кандидатом в завоеватели Мира, – заметил Клари Ваджура. – Тем не менее, приношу извинения за то, что недооценил ваше терпение.
– Да уж, – важно подтвердил я. – Чего-чего, а терпения мне не занимать.
И сам рассмеялся от абсурдности такого заявления. А отсмеявшись, спросил:
– Вы это имели в виду, когда сказали, что обо мне говорят нелепую ерунду?
– В частности. Еще я слышал, будто вы воскрешенный сэром Халли древний колдун и одновременно его же незаконный сын от умершей задолго до родов ведьмы; укравший человеческое тело демон – что-то вроде фэтана, только половчей, а то и вовсе наш общий старый враг Лойсо Пондохва, сумевший обмануть не только смерть, но и господина Почтеннейшего Начальника; к тому же у вас нет сердца и…
– Клевета! – возмутился я. – Вот уж в чем меня точно нельзя упрекнуть! Какое-то время у меня вообще было целых два сердца
[23]. Одно я в конце концов где-то посеял, но второе все-таки на месте. Каждый день теперь проверяю. За таким растяпой как я глаз да глаз.
