Когда за дверью послышались шаги, я уже успокоилась и ждала появления темного со страхом. Ничего ему я не сделаю, даже наглую физиономию не расцарапаю – не та у меня ситуация и возможности, чтобы открыто конфликтовать. Я даже не смогу смотреть ему в лицо. Видеть триумф в черных глазах из-за того, что меня предало тело? Как же стыдно…
В комнату постучали.
О, случилось чудо – и у Тенебриша появились манеры?
– Войдите, – разрешила я.
Дверь открылась, впустив мрачного Холгера и улыбающуюся хозяйку постоялого двора.
– Доброе утро, ваше высочество, – в один голос произнесли они. Только если женщина светилась от радости, то взгляд герцога мог заморозить игристое вино.
– Доброе утро.
А еще мне очень не понравился его взгляд – как будто я чудовище о трех головах, которое он видит впервые в жизни.
– Ваш завтрак, ваше высочество! – Радушие госпожи Эльмы смягчило впечатление, которое произвело на меня поведение мужчины. – Надеюсь, он понравится, как и в первый ваш приезд, два года назад.
Поставив поднос с тарелками на стол, она вышла.
– Постарайтесь не затягивать свою трапезу, принцесса, – скучным голосом произнес Холгер. – Мы выдвигаемся через полчаса и будем идти весь день без остановки.
– Почему? – Я напряглась, в душе ликуя.
Дядя! Точно, это он виноват в спешке! Но почему так быстро? Даже с помощью Эйрики он не мог продвинуться вглубь страны так быстро, чтобы чародей испугался и поспешил в столицу.
– Таково решение вашего жениха. – Лицо герцога было непроницаемым. – Спросите у него.
Решив не строить догадки и уж тем более не спрашивать «жениха», принялась за еду, заставив себя забыть о присутствии нарочито равнодушного аристократа. Постояв еще немного, он пожелал приятного аппетита и покинул меня.
И вот что забавно – голод не отступил, несмотря на ночное приключение и «милое» начало утра.
Деревенский завтрак – это нечто невероятно вкусное. Каша, вареные яйца и мясо. Хрустящий, еще горячий хлеб, мед и парное молоко, пахнущее грушами. Как мне объяснили, чтобы появился тонкий аромат, коров десять дней кормят по вечерам грушами. Впервые необычное молоко я попробовала именно здесь, в Пеньках, два года назад, когда с охраной отправлялась в ссылку. Что отец меня высылает, потому что не хочет видеть, я решила по глупости. Сейчас понимаю, – он попросту не хотел, чтобы я оказалась в эпицентре скандала с бывшей королевой.
Доедая хлеб с медом, окончательно успокоилась и решила, что мне вновь повезло. Невообразимо повезло! Богиня в очередной раз уберегла Мизгир от темного – он не понял, что я все еще невинна, хотя мое тело было полностью в его власти.
А его бахвальство и триумф можно пережить. И даже не показать, как мне плохо. Уроки мачеха преподала ценные, научив не выказывать свои истинные чувства.
Подумаешь, мне спящей чародей доставил удовольствие… Главное, что не я ему, нелюбимому. А принуждение и насилие, пускай и такое мягкое, не делает мужчине чести.
Так настраивая себя, мысленно вернулась в прошлое, пропустив через себя эмоции, вызванные мелочным поступком мачехи. Когда отец инспектировал восточные города, королева Велора приказала придворным и слугам «забыть» о моем дне рождения. Что ощущает девочка на свое четырнадцатилетие, когда его вроде бы и нет? Сложно понять, пока не окажешься в подобной ситуации. В тот день меня поздравили всего четыре человека: няня, телохранитель, посол Ирдийской империи и Холгер.
Именно Холгер, вручая сладости и книги, предупредил о замысле королевы. И я покинула свои покои во всеоружии. Я видела, как придворные отводят глаза, встречаясь со мной взглядом. Видела, как улыбалась довольная мачеха. И улыбалась ей в ответ.
Я заставила саму себя поверить, что так и нужно. Я держалась, хотя обида и злость душили до спазмов в горле.
А когда вернулся отец и, преподнеся мне в подарок очередной семейный артефакт, поинтересовался, что еще желает получить его дочь, я попросила не ругать королеву. Не ругать за излишнюю щедрость в честь дня моего рождения. Король заинтересовался и приказал принести ему счета…
Это был единственный случай, когда открыто пожаловалась, и отец встал на мою сторону, наказав мачеху. Не потому, что он меня любил, нет. А потому что жена должна стоять на страже внешнего благополучия семьи, особенно когда во дворце иноземные гости.
Тенебриш не спешил злорадствовать. Я ждала напряженная, будто натянутая струна, а он все не подходил, отдавая приказы своим людям или разговаривая с кем-то по магзеркалу.
Чуть расслабившись, я даже смогла узнать, как чувствует себя племянница Сэймона. Оказалось, не так все плохо, послезавтра она будет отправлена в храм богини, где жрицы приступят к исцелению ее души. А еще родственники связались с ее женихом-купцом, и тот уже спешил к своей любимой, не думая от нее отказываться. Я даже записала его имя – при случае поспособствую его процветанию в торговле, ведь подобные люди на вес золота. Тот, кто верен своим близким, своей женщине, чаще всего верен и короне.
Вскоре мы покинули гостеприимные Пеньки. И началась для меня мука…
Когда ждешь неприятностей, когда точно уверена, что они случатся, вопрос только, когда именно, время тянется медленно. Тягостные ощущения не покидали меня. Каждый раз, когда косилась на невозмутимого чародея, в животе что-то сжималось.
Неудивительно, что третий день путешествия показался мне тяжелее, чем первый или второй.
Рассчитывая, что ехать будем до вечера, я удивилась, когда в полдень Тенебриш приказал сделать привал. Остро запахло травяным отваром – бедный мой желудок даже заурчал в предвкушении обеда.
Ничего не понимаю… Чародей торопится в столицу с наследницей на поводке? Или повода для спешки нет? И Холгер мне соврал?
Солнце припекало, и некоторые солдаты разделись до пояса. Поигрывая мускулами, занимались своими делами.
Тренированные, крепкие тела, отмеченные шрамами – возмутительное зрелище, как сказала бы няня. Она вообще ненавидела военных, называя их развратниками и убийцами. Боюсь, Глая внушила бы свои взгляды на мир и мне, если бы не Мак. Хоть он и появился в моей жизни, когда мне исполнилось десять, ему удалось сбить некоторую спесь и сломать ошибочные представления.
Герцог также обнажился, но немного – сбросил зачарованную кольчугу и расстегнул рубашку до половины. Он двигался по лагерю плавно и, несмотря на рельефную мускулатуру, напоминал гибкого хищника из семейства кошачьих. В вырезе его темно-синей рубашки иногда мелькал круглый серебряный медальон, вероятно, подарок дамы сердца, потому что родовые артефакты у своего раба Тенебриш наверняка отобрал все. А еще я заметила, что у Холгера содрана кожа на костяшках пальцев. Подрался вчера с кем-то? Когда только успел…
Вскоре у меня заболели глаза, и я сосредоточилась на Дымке. Шутка ли, одним глазом следить за перемещением чародея, другим – за герцогом? Так и косоглазие развиться может. И кому я тогда буду нужна? Кстати, это идея. Хотя нет, глупая мысль наивной принцессы, которая порой допускает, что нужна она, а не трон ее предков.
