– Не знаю, как объяснить гражданскому…
– Уж как-нибудь разберусь.
– Бункер – это не только убежище, Анатолий Андреевич. Это одновременно и ловушка. Если закрыть его снаружи, то долго он такой блокады не выдержит.
– Если уж мы ядерную зиму пережили… И мне кажется, что мания преследования у Главного оказалась заразной.
– Не сравнивайте. Ядерная зима была давно, и оборудование тогда было новым, не таким изношенным, и снаружи никто не ломился с рогами и копытами на непотребных местах. Не голодали, запасы позволили бы и подольше в изоляции просидеть. И от холода спасались успешно. А теперь? Консервы на вкус на мыло похожи, если свежими продуктами народ не кормить – сдохнем быстро. Теплицы что-то дают… Но расположены-то, мать их, в другом бункере! И до них еще идти надо.
– С этим вопросом не ко мне… К Хлопову. Он у нас за продовольственную безопасность отвечает.
– А за обычную безопасность кто? Грицких? Раньше и отвечал, когда Нестеров во главе Совета был. А теперь, простите, своя моча в голову ударила! И получили мы вместо силовых структур черт знает что. И Главный теперь у нас, как бывалый сиделец, только наколок тюремных не хватает…
– Я вижу, у вас совсем уважения к руководству не осталось, – Лапин не возмущался, от командира сталкеров иного и не ожидал.
– Почему? К Совету – осталось.
– Так почему вы до сих пор не там?
– Грехи в рай не пущают, – усмехнулся Серяков.
– Нашли райское место! Нет уж, если хотите что-то сделать, то попрошу вас заняться этим самому. Не мальчик уже – в пятьдесят с лишним лет по лесу со сталкерами носиться! Даже если еще можете… Пора и головой подумать. Седой и лысой головой к тому же.
Командир нахмурился, но пропустил не относящиеся к делу замечания мимо ушей. И не знал, как продолжить трудный разговор. О Совете мечтать еще явно рановато, если даже с одним Привратником договориться не может.
– Игорь Яковлевич, мы с чего начали-то? С защитных комбезов. Зачем они вам?
– Для здоровья. Десять штук на себя натяну и в подштанники свинцовые пластины добавлю! Анатолий Андреевич, ну для людей же, конечно! Или вы думаете, что я, как Грицких, решил их кому-то налево толкнуть по сходной цене? Это мне как раз и не нравится… Как из Москвы к нам повадились, так и начались все неприятности.
Лапин опустил голову. То, что командиру казалось неприятностями, ему самому было слишком больно вспоминать. Впрочем, и Серякову гибель сталкера небезразлична, пусть даже сталкера нового и едва обученного.
– Вы не совсем правы. Какая связь между московским караваном и смертью моего сына?
– Между ними – никакой. А вот Нестеров погиб от руки московского наемника, это нам теперь достоверно известно.
– Виновный свой приговор получил. Он ничего не скрывал от Совета. Наглец…
Если бы Колмогоров хотел скрыть это… То скрыл бы, и весьма успешно! Три человека успели умереть к тому времени, как Лена рассказала, кто же на самом деле виноват во всем. Теперь уже рассказывал сам Алексей. А когда командир начинал думать о его словах… Последние седые волосы дыбом вставали от ужаса: с кем он жил рядом все эти годы и ни о чем не подозревал!
– Люди гибнут не только у нас. Никто не знает, как погиб сталкер, которого нашли спустя пару месяцев в воронке, засыпанного песком. Кто-то устроил взрыв, в котором обвинили нашего Юрия Борисовича… Поэтому у соседей немало вопросов, Председатель давно хочет разобраться. Вот и нужно поговорить об этом.
– Теперь понимаю, почему вы решили обойтись без главы Совета. Он не будет объективен, поскольку сам причастен к делу.
И если бы Лапин знал – насколько! Но еще рано рассказывать всю правду. Даже у командира хватало хитрости придержать информацию до нужного момента. А Привратник уже встал из-за стола.
– Не будем откладывать визиты. Я вполне доверяю вам свою безопасность.
– Отлично. – Серяков шагнул к дверям. – Члену Совета не надо спрашивать разрешения на выход.
Но за воротами Лапин вдруг остановился. Прикрыл глаза, слезившиеся не то от яркого света, не то от нахлынувших воспоминаний о Лерке, о его восторгах от пребывания тут. Теперь он тут навечно.
– Пойдемте, Анатолий Андреевич. – Серяков тронул за плечо Лапина, который нерешительно смотрел вдаль. Цели их пути даже видно не было. – Доберемся потихоньку. Только жарко будет с непривычки.
***
Алексей краем глаза уловил какое-то движение и сразу остановился, опустившись на колено и пригнувшись, хоть и понимал, что низкая растительность не может его укрыть от глаз хищника. Из-под ветвей елок на поляну выплывала громадная темная масса, неторопливо переваливаясь на ходу. Алексей, не поворачивая головы, оглядел на редкость крупного медведя, невозможно спутать хищника со свиноподом-переростком. Если бы не полная тишина, эта гора бурого меха уже неслась бы на них из леса, быстро и беззвучно: мишка не глуп и нападает внезапно. К счастью, он больше принюхивался к ранним грибам в траве, чем к двум скрытым плотной резиной неподвижным фигурам.
Руслан уже успел приблизиться к деревьям, его почти не было видно за кустом. Алексей стоял прямо посреди поляны, у него не оставалось вариантов, кроме как броситься к ближайшей высокой старой сосне. Возможно, не будь на нем комбеза, он бы смог со страху вскарабкаться по шершавой коре, но скользкая резина, неплотно облегающая тело, только мешала, и на одних руках он не мог удержаться. Быстро соображающий бурый хищник тут же ускорил шаг, приближаясь к подпрыгивающему и матерящемуся у подножия сосны человеку.
– Лёха! Отойди!
Алексей, еще ничего не понимая, но доверяя десантнику, отпрянул от ствола, хоть и разум и инстинкт вопили об ошибке! Что-то свистнуло в воздухе, метательный топор впился в кору горизонтальной ступенькой в метре от земли. Дальнейшее он и сам сообразил, взлетев с этого упора наверх и дотянувшись до нижних почерневших остатков ветвей. Медведь прибавил скорости, но царапнул когтями по пустому месту, слегка промахнувшись.
– Отвали, скотина!
Хищник не внял словам, только поднялся на задние лапы, а Алексей залез еще повыше. Роста в этом монстре оказалось метра четыре, не меньше. Морозову не пришлось так спешить, и он выбрал себе дерево получше, предусмотрительно обрубая за собой нижние ветки вторым топориком, чтобы не оставлять противнику удобной лестницы. От громкого рычания заложило уши, хищник мог теперь сколько угодно трясти сосну, не в силах последовать за более легким и шустрым человеком. Казавшиеся тупыми когти с легкостью полосовали ствол не хуже пилы, срывая кору до самой древесины.
– Неприметные хищники, говоришь?! Совсем неприметный, ну прямо не разглядеть, ёпть!
– Ты держись лучше.
Совет был не лишним, потому что мутант обхватил ствол и попытался его свалить. Алексею и в самом деле приходилось держаться изо всех сил – трясло, как муху на ветке! Медведь же, устав подпрыгивать и тянуться к крепко засевшей наверху добыче, опустился на все четыре лапы, да так, что сосна дрожала. Стук топорика неподалеку, которым десантник все еще продолжал зачищать свое дерево, взбираясь повыше, ему ничуть не мешал. Наконец, зверь отошел в сторону, сел на землю и уставился на человека маленькими глазками, горящими не злобой, а холодной деловитой сосредоточенностью.
