– Очень недурно, Кирочка!
– Кисловат крем, Светочка.
Она подошла к моему торту, я отрезала ей небольшой кусочек. Преподавательница откусила кусочек, пережевала, глаза ее расширились, она нахмурилась, принюхалась, съела еще кусочек и изумленно спросила:
– Что ты добавила?
– Заметили? – просияла я. – Это мускатный орех. Я была этим летом в Германии, и этот торт там готовится…
– Это что угодно, но только не мускатный орех, Лия. Кажется, я не раз говорила о своем отношении к алкоголю.
– Алкоголю? – переспросила я. И меня посетила ужасная догадка. Я быстро наклонилась к торту, понюхала его. Боже, от него разило как от винной бочки. Как я раньше не заметила? Я почему-то решила, что этот аромат получился благодаря вишневому варенью и карамели.
Всем было известно, что муж Риты Петровны спился и умер.
Преподавательница демонстративно отставила тарелочку с недоеденным кусочком моего торта и разочарованно покачала головой.
– Лия, что с тобой происходит? Где моя прилежная любимая ученица?
– Она перед вами. Я ничего спиртного не добавляла.
– Ой, хватит заливать, – раздался голос Киры. – Рита Петровна, я видела, как она подливала в карамельный соус что-то из небольшой бутылочки.
– Ах ты сука! И где же эта бутылочка, по-твоему? – яростно выдохнула я.
– Лия! – вскричала преподавательница. – Я просто тебя не узнаю!
Кира безразлично пожала плечами.
– Ну а куда ты ее спрятала? В сумку или уже успела выкинуть?
Поскольку Рита Петровна стояла рядом, она указала на мою сумку и попросила:
– Открой, пожалуйста.
Я уже все поняла. Бутылка окажется в моей сумке. Вова, пока молил о прощении, подсунул мне ее.
Так и вышло. Между тетрадями лежал полупустой шкалик бренди.
Слова «это не мое» так и не сорвались с языка. Они показались мне сейчас еще глупее, чем очередная просьба простить меня.
– Уходи, – тихо сказала преподавательница, в ее глазах было написано разочарование. – Твое стремление выделиться, Лия, сослужит тебе плохую службу.
Я сорвала фартук, взяла сумку и хотела идти к двери, но Рита Петровна неприязненно кивнула на торт.
– Забери.
Обычно все приготовленное мы сдавали в школьную столовую, и лучшие блюда удостаивались чести попасть на стол к учителям. Моя стряпня у них пользовалась спросом.
Я сгребла торт вместе с подносом и пошла прочь. За два дня с легкой руки Стефании я вылетела с двух своих любимых курсов.
Я сидела в полутемном коридорчике, держа поднос с тортом на коленях, и смотрела в окно.
Частенько после занятий Рита Петровна оставляла меня помочь ей. А на самом деле мы пили чай и обсуждали самые удачные блюда. Она меня выделяла и доверяла мне. Может, о ее муже большинство знали из сплетен, но я знала эту историю от самой преподавательницы.
– Оболенская, тебе чай принести? – услышала я веселый голос Данилы.
Я ничего не ответила, он прошел мимо в черно-желтом спортивном костюме. Но через минут пять вернулся, постоял, рассматривая меня, потом подошел и поинтересовался:
– Почему твой торт до сих пор не в учительской?
– Он слишком пьян, чтобы добраться до учительской, – сыронизировала я.
Данила наклонился, понюхал и удивленно вскинул брови.
– С каких это пор на школьных курсах по кулинарии выдают бухло?
– Спроси об этом свою подружку.
Данила нахмурился, но отрицать не стал.
– Тебя выгнали, – наконец дошло до него.
Я отвернулась к окну. «Выгнали» – какое чудовищное слово… Меня выгнали.
Данила присел рядом со мной, отломил кусочек торта и попробовал.
А потом удивленно посмотрел на меня.
– Черт, как вкусно!
Я фыркнула.
– Ты предатель и подхалим.
– А ты сатана с внешностью ангела. И если мы закончили обмен любезностями, солнышко, пошли в тренерскую чаю попьем.
Я всунула ему в руки поднос и поднялась.
– Иду домой.
Но Даня ухватил меня за руку.
– Даже не посмотришь, как я буду давиться один твоим тортиком? А может, мне поехать с ним к Дену, раз ты не хочешь составить мне компанию?
– Не смей! – выпалила я. И наградив его гневным взглядом, бросила: – Ну пошли.
Даня закрыл двери в бассейн, водрузил торт на стол, налил в кружки кипяток из термоса.
– Тебе брусничный пакетик или с мелиссой?
Я не ответила, он опустил в кружку оба и разрезал торт.
– Слушай, а чего, собственно, ты так убиваешься? Завтра все уже забудут этот торт.
– Сомневаюсь. Ведь я закидываю любовными записками преподавателя по писательскому мастерству, сплю с отцом Стефы и пеку торты с бренди.
– Какой послужной список. А что же ты не защищаешься, милая моя?
– Со связанными руками не очень удобно, знаешь ли…
– А если их развязать? Думаешь, придушенные тобой враги пошлют эсэмэс с того света Денису? И тогда он решит, что ты совсем не изменилась?..
Я усмехнулась, подвинула к себе торт и отломила ложечкой кусочек. А он и впрямь получился дивным.
Пристально посмотрела на Данилу.
– Расскажешь, что она тебе пообещала за игру на ее поле?
– Как только ты мне расскажешь, хорош ли Стефин папа в постели.
Что он хотел этим сказать? Что играет на стороне Стефы так же, как я сплю с Андреем? Или он просто хочет сменить тему?
Тогда я ему подыграла:
– А тебе захотелось индивидуальности? Сменил парфюм!
Он не обиделся, улыбнулся, подался ко мне через стол, чтобы я его понюхала, и спросил:
– Нравится? Как я пахну?
– Дешево.
– Выбери мне парфюм сама, – внезапно предложил он.
К счастью, отвечать ему не пришлось.
У меня завибрировал телефон в сумке, я вынула его, на экране высветилось фото Никиты, сделанное на крыше. Данила успел мельком увидеть фотку, но вряд ли успел хорошо рассмотреть.
Я ответила. Никита сказал лишь:
– Не планируй ничего с ночи понедельника на вторник! Хочу отвести тебя в одно крутое место. Тебе понравится.
– А мой парень с нами может пойти?
Повисла пауза, а потом Никита пообещал:
– Если смогу достать еще один билет, то да. Я перезвоню.
Он отключился, а я заметила на лице Данилы неприкрытое любопытство.
