– Но вы должны меня понять. Нынче единственный мой день в Алеридане, и я так хотела увидеть город. Завтра мы уедем в столицу…
– И к лучшему. Как только вы войдете во дворец, моя жизнь станет вдесятеро спокойнее. Ложитесь спать, миледи. Утром сядем в поезд.
Несмотря на эту перебранку, Мира укладывалась в постель, мурлыча от радости: «Из черных валов вернусь я к тебе, из белого льда вернусь, так и знай…» Закрывая глаза, загадала: пускай мне приснится Адриан!
Но приснился Уэймар. Мертвая Линдси. Мартин Шейланд с пятнами крови на лимонных рукавах. Леди Иона в окружении стены из мечей.
Мира подскочила в постели, наощупь зажгла свечу. Посмотрела на огонь, чтобы успокоиться. И заметила в себе перемену. Впервые, думая об Уэймаре, она не чувствовала страха. Ужас отступил перед новоявленной радостью и верой в будущее. Он не исчез полностью, но сжался в размерах и уместился в тело единственного человека: Мартина. Остальной Уэймар с его обитателями больше не казался логовом чудовищ. Теперь Мира искала им оправданий и в каждом находила что-то человечное, хорошее. Виттор Шейланд наверняка не знал о деяниях брата, иначе не допустил бы в своем замке таких ужасов. Виттор всего лишь пытался защитить родную землю, вот почему потакал Ориджинам и использовал Миру. Леди Иона – пускай со странностью, но благородна и великодушна; не ее вина, что родилась сестрою властолюбца. Даже Инжи Прайс – не совсем еще конченый злодей, ведь он, как мог, пытался удержать Миру в стороне от подземелья и беды. Есть лишь одно чудовище – Мартин Шейланд.
Хотя нет. Эрвин Ориджин тоже ему под стать. Один убивал людей из мечты о бессмертии, второй – затеял войну из мечты о власти. Велика ли разница?! Пускай его схватят скорее. Янмэй Милосердная, пусть они оба получат по заслугам!
Полная веры во всемогущую и безошибочную справедливость, Мира начала дремать. Успела подумать: не всегда плохо, что от тебя ничего не зависит. Приятно ничего не решать, если тот, кто решает, умен и справедлив. Приятно быть серпушкой на стороне светлой искры…
* * *
Столичный поезд – громадный и роскошный, с балконами, скульптурами и витражными окнами – наполнил вокзал жизнью. Пассажиры выплеснули из здания вокзала на платформу, принялись суетливо рыскать в поисках своих мест под крики служителей: «Пожааалте по вагонааам! Пееервый – в ту сторону, шестооой – в этууу!» Счастливцы, что уже отыскали нужные двери, скапливались группами, отвешивали друг другу прощальные поклоны, в двадцатый раз повторяли напутствия. Слуги втаскивали в купе дорожные сумки, коробки, сундучки. Некая дама взяла в дорогу пучеглазую собачку и давала всем провожающим подержать ее на прощание; собачка злобно шипела. Некий господин с седыми бакенбардами наотрез не хотел предъявлять билет: «Я – лорд такой-то рода Софьи Величавой! Если сказал, что имею билет, то обязаны верить! Кто вы такие, чтобы ставить под сомнение?..» У конского вагона всхрапывали лошади; пара-тройка артачились и упирались, хозяева пытались подкупить их кусочками сахара. В кухонный вагон закидывали с телеги мешки и бочонки; старушка-пассажирка в песцовой шубе негодовала: «Произвол! Безобразие! Должны грузить с отдельного перрона!» Священник, прохаживаясь вдоль платформы, предлагал благословение на дорогу; торговец с тележкой – пирожки…
Билет представлял собою целую печатную страницу с гербом Министерства Е. И. В. рельсовых дорог, силуэтом тягача и схемой маршрута следования; с каллиграфически вписанным именем Минервы Стагфорт. Она держала его в руке, бросая последние взгляды на вокзальную суету и готовясь вступить на лесенку, ведущую в купе. И тут над платформой раздались крики служителей:
– Миледи и милорды! Судари и сударыни! Важная новость ко сведению тех, кто отбывает в Фаунтерру!
– Что еще за черт?.. – недовольно буркнул лейтенант.
– Важная новость! Судари и сударыни!.. Доводим до ведома, что центр столицы захвачен войсками мятежников!
Перрон затих, будто вымер. Только служители кричали:
– Центр столицы в руках герцога Ориджина! Рельсовые дороги его величества предупреждают о риске! Судари и сударыни могут продолжить поездку либо отказаться!
Невозможно! Абсурд, нелепица! Ведь нелепица же!..
– Отряд мятежников овладел центром столицы. Есть человеческие жертвы. Кто желает отказаться от поездки, может получить в кассах возврат денег!..
Абсурд! Ошибка!
Ведь ошибка… правда?..
Стрела
6 – 8 декабря 1774г. от Сошествия
Фаунтерра
Правый берег Ханая усыпали тысячи человек. Там были мужчины и женщины, тулупы и шубы, платки и шапки. Увязали в толпе кареты, торчали над головами пеших всадники. Все сословия вышли к реке, чтобы увидеть флаги над дворцом: не императорские перо и меч, а нетопыря Ориджинов и чайку Стагфорта.
Набережную у моста занимали гвардейцы. Из их массы выделились человек двадцать и двинулись по мосту, катя перед собой колесные щиты – мантелеты. Над ними трепыхалось знамя владыки и белая простыня переговорщиков. Сквозь бойницы надвратной башни северяне видели, как щиты прокатились по мосту и встали в двадцати ярдах от ворот. Из-за переднего выступил человек в меховом плаще поверх алого гвардейского мундира. Он не отходил от мантелета дальше, чем на шаг, готовый в любой миг отпрыгнуть под защиту.
– Я – Кройдон Алисия Мэган рода Лучистой Люсии, майор Бэкфилд. Я командую тайной стражей владыки и батальоном алой гвардии. Меня прозвали Красным Серпом: я кошу врагов императора, как крестьянин – колосья. Хочу, чтобы мятежник слышал меня.
– Чего тебе, болтливый пес? – ответил Деймон Ориджин.
– Благодарю тебя, мятежник, что пришел сюда. Ты поможешь моей карьере. Когда повиснешь в петле, я получу чин полковника.
– Ха! Ха! Ха! – раздельно выкрикнул Красавчик.
– Даю тебе выбор, мятежник. Сам-то сдохнешь в любом случае, но можешь спасти своих людей. Сдайся – и они уйдут живыми.
– Х-ха!
Деймон плюнул в бойницу, но майор Бэкфилд был вне дистанции поражения.
– Даю тебе на раздумья пять секунд! – Красный Серп поднял растопыренную ладонь и стал загибать пальцы. – Четыре!.. Три!..
– Ответь ему, Соколик, – приказал Эрвин.
Стрелок взвел тетиву. Красный Серп, ждавший подобного ответа, при счете «один» прыгнул за щит. Стрела лязгнула о камни моста. Из-за мантелета майор проорал:
– Ты пожалеешь! Не о том, что выстрелил. А о том, что родился на свет!
Мантелеты покатились назад.
Кайр Хэммонд бросил:
– Болтливый хрыч.
– Слишком длинный язык для воина, – кивнул кайр Деррек.
Эрвин хмуро качнул головой:
– Этот Серп очень любит себя, значит, никого не пожалеет, чтобы получить чин. А у него в распоряжении – целый город. Готовимся к жаркой обороне.
