– Сейчас расскажу. Слушайте. Пошла я, значит, на концерт, причем уже с самого начала завелась, будто обкуренная, хотя еще и обкуриться-то не успела. Потом наверстала, конечно. Ну и вот, на концерте я с одной девчонкой познакомилась и пошла к ней ночевать. А девчонка – мастер татуировки. Под утро мне приснился разноцветный лотос – такой, знаете, в акварельных тонах, – ну и моя новая подружка взяла да и вытатуировала этот лотос у меня на боку. Моя мама – она в студии пропадает. Но, когда я вечером домой не явилась, она целый скандал закатила.
Доктор Брукс глубокомысленно кивает, переваривает информацию. Погодите, уважаемый доктор, это только начало.
– Несмотря на скандал с мамой, мне удалось сбежать на день рождения моей подруги Руби. В подарок я ей купила сумочку за триста долларов. Там, на дне рождения, я фоткалась и курила с новыми знакомыми. А потом я перепихнулась с бывшим парнем моей подруги Амалы. Причем прямо у нее в спальне. И еще с одним парнем. Все за один вечер.
Доктор Брукс перестал кивать. И записывать тоже перестал.
– Все решили, что я просто напилась. И… ну, вы должны знать. Вы ведь тоже учились в школе.
Крою улыбочку. Очень надеюсь, что она – сардоническая.
– Можете представить, как меня после этого называли. На следующий день я сказала маме, что меня надо в полицию сдать, потому что я – чудовище, которое не должно разгуливать на свободе. И что, вы думаете, сделала мама? Потащила меня прямиком к доктору Дуглас.
Бруксу нужно несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
– Наверно, для тебя это были тяжелые дни. Как ты себя чувствовала?
Униженной. Подвергшейся насилию. Получается несуразно, ведь я хотела, очень хотела вытворить все, что вытворила. Мне это было жизненно необходимо. Так-то.
– Доктор Брукс, я бы согласилась всю оставшуюся жизнь мешок из-под картошки носить вместо нормальной одежды, если бы это облегчило боль, которую я причинила людям, пока находилась… в состоянии гипомании.
Я правильно сказала? Странно: гипомания уже была, а я понятия не имела, что она так называется.
– Вы меня совсем не знаете, поэтому даже представить себе не можете, как тяжело мне было бы носить каждый день одно и то же платье… не говоря уже о мешке.
– Ты ведь и себе вред причинила, Виви; что же ты об этом забываешь?
Ничего я не забываю. После первого сеанса терапии доктор Дуглас отправила меня на постконтрацепцию и на анализы на случай вензаболеваний. А мне было до того тошно, что я даже облегчения не испытала, когда наличие заразы не подтвердилось.
Мне дали академический отпуск по состоянию здоровья. Если я намерена окончить школу, придется заниматься все следующее лето.
Я молчу, и доктор Брукс вопросительно наклоняет голову.
– Ты пыталась объяснить своим друзьям, что тебя постиг приступ гипомании? Что твои действия – результат биполярного расстройства?
– Нет. Я…
Я тогда не верила в диагноз? Считала, что заявление вроде «я не виновата, у меня биполярное расстройство, это все из-за него» будет выглядеть как заведомая ложь? Амала была унижена, буквально раздавлена. День рождения Руби пошел насмарку. Перед глазами так и стоит рыдающая Амала. До сих пор слышу ее выкрики в мой адрес. Амала и Руби – на лужайке перед домом, Руби обнимает Амалу за плечи. От дома Руби я пошла пешком. Прошагала несколько миль.
– Нет, я не пыталась.
Доктор Брукс дальше не расспрашивает про инцидент.
– Ну а потом тебе выписали препарат для стабилизации настроения – вдобавок к антидепрессанту. Как изменилось твое состояние?
Развожу руками: дескать, сами видите, куда я загремела. Можете делать выводы о пользе стабилизаторов настроения.
– Ты ведь прекратила прием препарата, так?
– Да.
– Почему?
Прищуриваюсь. Он и сам знает почему.
– Потому, что мне казалось, будто меня… выключили, как лампочку.
Доктор Брукс кивает, черкает на бумажке.
– Но ведь ты должна была принимать лишь одну таблетку за раз. Существует множество способов регулировать функции организма…
– Регулировать?
– Конечно. – Он выдерживает паузу, как бы подбирая слова. – Тебе не кажется, что сейчас нужно называть вещи своими именами? У тебя была депрессия, закончившаяся намеренным причинением вреда твоему собственному здоровью. И вот случай повторяется.
Это уже слишком. В ноющей груди щелкает растянутая, как резина, боль.
– О господи боже мой. Сколько раз говорить – я не пыталась покончить с собой ни тогда, ни в этот раз! Когда вы – вы все – уже это уразумеете?
Доктор Брукс мигом идет на попятную, поднимает руки ладонями вверх – мол, гляди: я безоружен.
– Мне жаль, что ты восприняла мои слова как намек на попытку самоубийства. Я лишь имел в виду, что в обоих случаях ты причинила вред своему здоровью. Понимаешь ли, Виви, я действительно полагаю, что медикаментозный препарат в правильной дозировке тебе поможет. Эффект будет куда лучше, чем ты воображаешь. Еще я полагаю, что курс терапии необходимо продолжить, чтобы ты сумела преодолеть свои переживания и негативный опыт, а также чтобы компенсировать ущерб, который был нанесен биполярным расстройством твоей личности.
Отчасти потому, что задавать вопросы – это мое, я спрашиваю:
– Вы же врач, верно? Неужели вы мне прямо сейчас помочь не можете?
– Что, сегодня? Не могу.
– Почему нет?
– Потому что мой метод – заставить пациента раскрыться. А этого за один сеанс не достигнешь. Ты должна понять, Виви: биполярное расстройство – это лишь одна из граней многомерной жизни. Нужно хорошенько подумать и решить для себя, какая жизнь будет тебе по вкусу. Помимо лекарств и сеансов терапии я бы порекомендовал тебе принять свой диагноз. А это тоже требует как времени, так и опыта.
– Принять диагноз? Всего-то?
Резко отодвигаю стул, вскакиваю, иду к двери. Брукс говорит как Хайаши. «Жизнь есть жизнь. Придется смириться».
Мой сарказм не производит на Брукса ровно никакого впечатления.
– Да. Я тебя вполне понимаю. Вот ты сказала: не хочу, чтобы у меня было биполярное расстройство. Только ведь в этом-то все и дело. Сам факт наличия такого диагноза расстраивает и даже приводит в ярость. Но не все так плохо. Подумай, Виви, у тебя есть любящая семья, есть дом, есть доступ к медицинской помощи.
На всякий случай доктор Брукс улыбается довольно теплой – недокторской – улыбкой.
– Вдобавок ты по натуре – боец. Это сразу видно.
Ха! Боец! А еще – художник, а еще – тугая спираль Галактики. Так-то, доктор.
– Допустим, я соглашусь принимать лекарство – а лучше мне не станет…
