Вано с ударением произнёс слово «князь». Сам-то он считал, что князь (если тот, конечно, находится в здравом уме) никогда не станет претендовать на более низкий титул. Если Чернышёв не понимает таких простых вещей, можно сказать об этом в открытую. Первая сестра – за князем, вторая – за Вано, останется лишь младшая, но это уже решаемо. Барышни – существа хрупкие…
Зря Печерский сомневался в уме своего шефа. Генерал-лейтенант намёк понял. Он явственно хмыкнул и процедил:
– Попробуйте…
Казалось, что новое задание вновь должно поднять Вано в глазах генерал-лейтенанта, но этого не произошло. Александр Иванович явно охладел к своему помощнику. Печерскому, как тот ни старался, никак не удавалось вернуть их прежние отношения времен допросов в Петропавловской крепости. Но всех заговорщиков уже осудили, а вместе с допросами закончились и успехи Вано. Теперь Чернышёв занимался проверкой дел в военном министерстве. Целая армия делопроизводителей, чиновников и интендантов считала орудия и корабли, шашки и амуницию, площади под озимыми и коров в военных поселениях. Всё это разносилось по гроссбухам и оформлялось докладными записками. Вот в эту-то бумажную круговерть начальник и бросил Вано.
Печерский никак не мог понять, чего от него требуют. Сам он не знал и половины слов, мелькавших в пресловутых бумагах, и уж тем более не мог сделать из отчётов и докладных записок какие-то выводы. Вано попытался схитрить: он сложил всё, понаписанное чиновниками, в толстые стопы и принёс их Чернышёву, как будто для принятия окончательного решения, но сделал только хуже. Шеф побагровел от бешенства и задал своему помощнику ехидный вопрос, поинтересовавшись, кто кому служит, и осознаёт ли Печерский, что значит разобраться с документами и доложить по форме.
Но окончательно их отношения испортились из-за чертовки Надин. Чернышёв как-то привёл Вано в музыкальный салон своей супруги и усадил рядом с молодой графиней. Вот только барышня графа Печерского нахально «не заметила». Она была скромна и вежлива, но либо вообще не слышала слов Вано, либо отделывалась односложными ответами. Это не укрылось от глаз Чернышёва, тот отчитал помощника за тупость и деревенские повадки и с тех пор перестал замечать. Вано даже не сомневался, что патрон не возьмёт его с собой на коронацию. Тем приятнее оказался сюрприз, когда Чернышёв вызвал его и приказал собираться в Москву.
– Я выезжаю сегодня, а вы и Костиков отправитесь завтра, – сообщил Александр Иванович и, подумав, добавил: – Соберите свои выписки по военным поселениям. Я обещал государю, что в один из дней отдыха сделаю доклад по этому вопросу.
Печерский поклялся всё исполнить и вышел из генеральского кабинета. Какие выписки? У него их отродясь не было… Хорошо, что Чернышёв уезжает сегодня, хоть вечер не испортит. Вано собирался устроить себе приятный досуг в уже ставшем привычным месте – в борделе Азы Гедоевой. Там он всегда располагался в маленькой комнатке на верхнем этаже. Ежевечерний ритуал оставался одним и тем же: Вано доставал из верхнего ящика комода заранее набитую хозяйкой трубку, закуривал и погружался в приятную истому. Аза не беспокоила его. Печерский незаметно задремывал на кушетке. На рассвете он просыпался, ехал домой переодеваться, а оттуда уже отправлялся на службу.
Вано уже привык к ежевечерней «приятной затяжке» и не собирался от неё отказываться. Все его размышления теперь сворачивали на одну дорожку: как бы так устроиться в Москве, чтобы никто ни о чём не догадался. Он поднялся в облюбованную комнатку, выдвинул ящик комода, достал свою трубку, но та оказалась пустой. Драгоценной набивки не было. Вано вдруг осознал, что у него затряслись руки.
«Аза, дрянь такая! Она нарочно это сделала, чтобы помучить», – пробилась сквозь пену гнева разумная мысль. Сразу же нашлось решение – пристрелить мерзкую бабу. Никто не смеет издеваться над Иваном Печерским!
«Сначала выколотить из неё правду о том, где эта тварь прячет гашиш, забрать весь запас, а потом убить», – поправил сам себя Вано. Это показалось выходом. Печерскому даже полегчало. Чёрная пелена спала с его глаз, а дыхание стало выравниваться. Надо немного подождать, Аза придёт, и тогда у него будет много гашиша.
– Да где же её черти носят?! – прорычал Вано, глянув на часы. Аза уже час как должна была прийти.
Гнев, замешанный на бешеном нетерпении, опалял нутро. Чёрная волна вроде бы откатила, дала передышку, и… опять накрыла. Скоро Вано уже казалось, что его голова вот-вот лопнет. Господи, да что же делать?!
На его счастье, хлопнула дверь и в комнате наконец-то появилась Аза. Лицо её оказалось чёрно-синим и до безобразия распухшим, а на губах и под носом подсыхали кровавые бляшки. Её вид так поразил Печерского, что он даже забыл о собственных планах изувечить мерзкую бабу.
– Что это с тобой? – спросил он.
– Муж вернулся, – буркнула Аза. Она подошла к дивану, пошарила под ним и вытянула железный ящик. Снятым с шеи ключом открыла навесной замок и, достав пару завернутых в тончайшую бумагу кубиков, набила трубку.
– Бери, – сказала она, – небось извёлся уже весь?
Печерскому было не до её колкостей. Сделав первую затяжку, Вано успокоился и даже посочувствовал:
– За что он тебя так?
– А то ты не знаешь? – огрызнулась Аза.
– И что же я должен знать? – благодушно поинтересовался Печерский. Его уже подхватила сладкая волна, и он не хотел портить себе настроение.
– Да так, ничего…
Аза вглядывалась в обрюзгшее лицо своего любовника и размышляла о том, что потребовал утром муж – предупредить его о приходе Печерского. Как Алан смог догадаться, что именно Вано был отцом её будущего ребенка, женщина не знала, но факт оставался фактом. Муж заявил, что Печерский дорого заплатит за свои пакости, и теперь она должна была участвовать в его мести.
Так предупреждать любовника или нет? Аза всегда знала, что Вано – законченный мерзавец, но девичьи воспоминания и глупые мечты сыграли с ней скверную шутку. Когда-то в ярославском имении Печерских красавчик Вано показался бедной приживалке самой вожделенной добычей, и, если бы не боязнь попасть на расправу к его матери – беспощадной графине Саломее, Аза давно заполучила бы этого маменькина сынка. Говорят же: «Всё, что ни делается, – к лучшему». Тогда не получилось – значит, не судьба, нечего было и начинать. А теперь что? Переспала с Вано, а он, скотина такая, видите ли, ничего не знает… Аза в последний раз оглядела развалившегося на диване мужчину и вышла. Она накинула шаль, пряча лицо, поглубже натянула шляпку и поспешила домой. Там Аза (везёт же ей на любителей гашиша!) растолкала мужа, тоже спавшего тяжким сном заядлого курильщика, и сообщила:
– Ты хотел знать, когда появится Печерский? Так вот: он сейчас лежит в моём борделе, курит зелье. Так что вы – два сапога пара. Хочешь, можешь идти к нему, и, если вы поубиваете друг друга, я буду только рада.
Женщина с интересом наблюдала, как муж старается вырваться из пут сна. Он попытался открыть глаза и приподнять голову, но сил у него не хватило. С нечленораздельным мычанием Алан вновь повалился на подушку.
