– Работают, – кивнул Гришнак Углукович, переведя взгляд на неё. – И никто не умирает. В мире ведь постоянно так или иначе ядерный синтез идёт. И фоновое излучение присутствует. Пятнадцать миллирентген, плюс-минус, верно ведь?
Шуша кивнула головой.
– А ты знаешь, как… колбасило того геоманта, который до тебя в бюро работал, когда он только предчувствовал аварию реактора под Киевом? Знаешь? – Гришнак Углукович опять перегнулся на локтях через стол, заглядывая ей в глаза. – Ты даже представить не можешь, что это было! Ты ещё совсем маленькая была, тебя только тренировали! Слава всем богам разумных, известным и не очень, что удалось предотвратить её! А если бы случилась она, – может, и не стояла бы ты тут передо мной! Поняла теперь?
Он снова откинулся в кресле и, вздыхая, провёл рукой по жёстким волосам.
– Закрыты они, установки все, от внешней среды! Обо всём позаботились, полную защиту создали! Чтобы никакого влияния! Вот вы и не чувствуете ничего особо-то…
Шуша молчала, осознавая открывшуюся ей истину.
– А… А теперь-то что? – проговорила она, сглотнув.
– А теперь… – кажется, директор проглотил какое-то ругательство. – В общем, этот… Радченко… В войнушку в детстве не наигрался… А, чертовня! Решение почти принято, короче.
Директор горестно махнул рукой и снова уставился в заоконные пространства, грызя коготь.
– Но Гришнак Углукович… – потрясённо пробормотала Шуша. – Но… У нас же нет бомб на делящихся материалах…
– Есть, представь! Есть! – рявкнул тот в ответ. – Сам узнал только что! Есть одна! Короче, пока испытания проводили – уже готовили новых две! Одну сделали, а вторая только… монтировалась, или что там с ними делают… В общем, когда… расам Оси… пригрозили, и они… мы… сдались, ту сделанную… всё-таки упрятали на всякий случай. Там же, в Северной Америке…
– Но она же одна… – беспомощно простонала поражённая до глубины души Шуша. – Всего одна! Это что же… Корабль уничтожат, а потом…
– А это ему и пытаются внушить, – зло прошипел Гришнак Углукович. – Уже битых три часа пытаются! И не только ему! Тварь…
– Неужели кто-то может согласиться… с таким? – Шуша почувствовала, как прерывается голос и слёзы сами наворачиваются на глаза.
– Представь себе! В OOP у многих даже энтузиазм генеральское предложение вызвало! Одним махом – и нет проблемы, а ты что думаешь? Что вообще поразительно – даже не только техноориенталы с радостью за!
– А… А потом? – ей не хватало сил, чтобы спросить то, что действительно вертелось на языке.
Директор молча смотрел на неё, опять что-то взвешивая в уме.
– Значит, вот что, – поднимаясь, закончил он. – Дело это, конечно, не быстрое, ещё как минимум сутки займёт: бомбу надо сначала из подземного хранилища достать, потом сюда доставить… Встречу с… генералом… я тебе обеспечу. Постарайся убедить его. Иначе…
Он не стал договаривать, только махнул рукой и пошёл к выходу.
Шуша, растерянная, потрясённая, двинулась за ним, шагая механически, словно робот.
Она сидела на лавочке в скверике, там же, где сутки назад они с Юлечкой отсиживались после ультиматума визитёров и экстренного совещания. У её ног красовался целый ряд вылепленных из снега головок, с глазками, носиками и ртами, с намеками ушей. Шуша бездумно лепила ещё одну. Ей не хотелось размышлять о только что состоявшемся разговоре и ещё меньше – о разговоре, который только предстоял…
– Вот ты где! – Юлечка присела рядом. – Я тебя обыскалась уже.
– Тебе не много, а? – рассеянно спросила Шуша, даже не оборачиваясь, просто почувствовав, что в руках у подруги опять банка пива.
– Не занудствуй. Гришнак разрешил, – отмахнулась болотноориенталка.
– А ты что, у него спрашивала? – помолчав, всё так же рассеянно пробормотала Шуша.
– Когда тебя искала – да! – отрезала та.
– Понятно… – вздохнула Шуша.
Судя по состоянию директора во время разговора с ней, он сейчас мог разрешить всё, что угодно, просто автоматически кивнув в ответ на любую просьбу.
– Ты чего такая странная? – обратила наконец внимание Юлечка на Шушино поведение.
– Да так… – она внесла последние коррективы в снежную мордочку и, нагнувшись, положила её в ряд с остальными.
– Прикольные… – похвалила Юля и отхлебнула пиво. – Дайка я.
Она отставила бутылку в сторону, нагнулась, собрав пригорошню снега из-под ног, и принялась лепить сама.
– Ну, чего такое с тобой, скажи, а? Ну, что случилось-то? Шуша задумалась, имеет ли она право рассказать о решении генерала Юле. Конечно, о предложении нарушить кодекс она не расскажет никому и никогда, это их личные с директором отношения. Но вот о самой идее применить против визитёров бомбу на делящихся материалах – почему бы и нет? Через несколько часов, если решение принято, об этом узнают все… Ей мешало прежде всего то самое главное, что скрывалось для нее самой за простым, казалось бы, решением об уничтожении корабля. «Ладно, пора. С этого и начну», – подумала она с ожесточением.
– Юль… Возможно… Меня не будет в течение суток…
– Куда едешь? – поинтересовалась подруга, выкладывая в ряд слепленную ею головку. – Гришнак посылает?
Шуша вздохнула и зажмурилась.
– Нет, Юль… Дело не в этом… В течение суток я могу умереть.
Юлечка обернулась ещё с улыбкой, видимо, надеясь, что Шуша пошутила или что она сама неправильно поняла её слова, но тут, наконец, до неё дошло, и она уставилась на подругу с неподдельным ужасом.
– Рассказывай! – потребовала она.
В пустых коридорах второго этажа здания администрации Тотьмы шаги звучали гулко. Шушу, пока она шагала к кабинету, который занял генерал, мороз продрал по коже: она почувствовала себя арестантом в тюрьме. Кабинет отдела по работе с молодёжью, выбранный генералом, располагался на втором этаже двухэтажного здания мэрии, и ей показалось, что генерал Радченко специально забрался выше всех: пускай директор бюро расположился на первом, в бывшем кабинете мэра, зато лично он, как военный, будет сидеть выше. И сотрудники дольше идут, и видно из окон дальше. «Ну что ж, тоже стратегическое мышление…» – подумала Шуша.
В торце коридора, как у большинства типовых административных зданий, было окно. Она на секунду замедлила свой шаг у двери в кабинет, размышляя, и всё же решила сначала подойти к окну.
Снег снова засыпал Тотьму, он начался словно по команде, как только Шуша получила телепатический звонок от Лили, – мол, Гришнак Углукович договорился, приходи. Она попрощалась с потрясённой её рассказом Юлечкой и пошла, не сомневаясь, что подруга, чуть придя в себя, побежит рассказывать всё бабе Тоне. Впрочем, Шуша была не против: вдруг хозяйка всё-таки переменит решение и эвакуируется…
Глядя на ветви клёна у окна, она поймала себя на том, что размышляет, как сделать бомбу на делящихся материалах несуществующей, и сама горько усмехнулась своим мыслям: всё уже прошло, бомба создана давным-давно, шестьдесят с лишним лет назад! Всё это время она тоже оказывала своё влияние на мир там, хранясь в непонятных подземельях. Она поняла, что родилась слишком поздно, чтобы предотвратить этот взрыв только с помощью своего дара. Потому и не ощущала бомбу до сих пор: этот заряд был частью её мироощущения, с ним она родилась и с ним жила всю жизнь, даже не думая о её существовании. Точно так же любое существо, разумное или нет, полагает данное от рождения состояние здоровья самим собой разумеющимся и обращает внимание только на признаки непорядка в организме, Если бы она знала устройство бомбы! Существовал бы небольшой шанс, что удастся вывести из строя какой-нибудь её важный компонент, который не позволит бомбе взорваться. Но она была уверена, что даже с помощью квалифицированного физика потратит на изучение её слишком много времени…
