Оставалось надеяться, что Юлечка проводит время с тем же удовольствием. Впрочем, неизвестно ещё, доставляла ли ей наслаждение обещанная генсеком беседа…
Она не видела подругу с той минуты, как ушла гулять днём. Уже почти семь часов… Несчастная прогулка, закончившаяся ударом по голове, из-за которого чуть не сорвалась операция… Она бы не выдержала позора, даже если бы в итоге доказали, что Рональд Дональдович накачал её наркотиком… Но сама мысль о том, что за часы, когда она лежала бы без сознания в халупе, все бы считали, что она струсила, была невыносимой…
Шуша помотала головой. К счастью, все кончилось благополучно. Она испытывала жалость к Календуле, которую начальник использовал без малейших сантиментов, но вместе с этим ощущала и злость на исконную земледелицу, с которой так долго работала бок о бок и которой доверяла. Она могла бы, могла бы и имела право поинтересоваться, зачем её заставляют просиживать часами за магическим кристаллом… Должна была сообразить, что слежку по приказу директора поручили бы кому-нибудь из Службы собственной безопасности, а не отделу экоконтроля!
Она осторожно потрогала болячку на голове. Засохшая кровь смылась, теперь было понятно, что ранка действительно небольшая, кожа всего лишь рассечена слегка…
– Болит?
Шуша подскочила, кутаясь в полотенце.
– Нет… – прошептала она. – Гарик… ты, что ли?
Он молча шагнул в полосу света, падавшую из щели в занавесках.
– Уйди, пожалуйста, – попросила она, отворачиваясь и подбирая разбросанную на диванчике одежду. – Выйди. Погоди, я оденусь.
– Правда, не болит? – переспросил он.
– Правда! Уйди! – схватив одежду в охапку, она собиралась нырнуть обратно в баню, чтобы одеться там, если он не уйдёт…
Но вдруг почувствовала, что он слегка коснулся её волос. Она резко мотнула головой. Мокрые ещё пряди хлестнули по лицу и прилипли к щекам.
– Уйди!
Разумеется, из кармана скомканных брюк выскочила мелочь и заскакала, звеня, по полу. Не к месту вспомнилось, что это сдача за пиво, которое они с Юлечкой купили неделю назад, в субботу утром, после объявления ультиматума… Монетки, кружась и подскакивая, складывали свой блестящий узор на полу. Шуша следила за ними, пока они не улеглись, а потом зажмурила глаза.
Остроухий коснулся её шеи подушечками пальцев.
– Уйди. Пожалуйста… – она не узнала собственный голос и слегка откашлялась. – Уходи.
– Немного любви… – в предбаннике было тепло, но она даже сквозь махровое полотенце чувствовала жар его ладоней, скользнувших с плеч на талию. – Один раз. Сегодня.
Он, мягко поглаживая её судорожно сжатые руки, отобрал и отбросил комок одежды, который она прижимала к груди, и повернул её к себе.
– Шуша… Шушенька…
– Отпусти, пожалуйста…
Она осмелилась поднять глаза, пытаясь сбивчиво объяснить что-то…
– Только один раз. Сегодня, – прошептал он.
Его дыхание коснулось её губ.
Движения его рук были более чем убедительны.
– Пора… – пробормотала Шуша.
Гарасфальт помолчал, потом, касаясь едва-едва, провёл кончиком пальца по её груди. Она еле сдержала стон, но всё же взяла себя в руки.
– Пора, – она осторожно перехватила его ладонь, отвела в сторону и села на диванчике.
Часики на металлическом браслетике вертелись на запястье, не давая поймать и разглядеть циферблат. Но она и без этого знала – пора.
Нелепая и запутанная кучка их одежды на полу никак не желала разделиться на отдельные предметы. Она кое-как сумела распределить её по видам и теперь на ощупь пыталась натянуть колготки.
– Всё в порядке? – она почувствовала, что остроухий снова обнимает её за талию, и замерла.
– Да… Мне пора, Гарик…
Почему-то они и сейчас шептались, то ли пытаясь сохранить интимность, то ли боясь, что их подслушают… Хотя кто мог подслушать их здесь, в защищенном от всего шатре генсека?
– Знаю…
Она услышала, что его дыхание снова сбивается, и, борясь с воспоминанием об остром наслаждении, только что подаренном ей, вывернулась из объятий остроухого.
– Не надо…
– Не буду…
Он забрался на диван с ногами и подтянул колени, уперевшись в них подбородком.
В темноте Шуша не видела выражение его лица.
– Спасибо тебе…
– Это тебе спасибо! – она протянула ладонь, чтобы благодарно погладить его по волосам, но в последний момент не рискнула прикоснуться, отдёрнув руку.
Он поднял голову, и теперь она ясно видела улыбку на его лице. Сама улыбнулась в ответ, хотела поцеловать его напоследок, но удержалась, принявшись торопливо одеваться.
– Ну… Я пойду… – пробормотала она пару минут спустя.
Аналитик кивнул, волосы упали на лицо.
– Я сейчас, иди… – прошептал он.
На улице резко похолодало. Свет прожекторов ударил по глазам. Шуша, прикрываясь ладонью от него, нащупала в кармане пачку сигарет и вытянула одну. Потом, зажмурившись, достала зажигалку и прикурила. Глаза постепенно привыкали, она разглядела двух охранников-горноориенталов, молча стоящих перед входом в баню – в тёмных костюмах и тёмных очках, несмотря на мороз и прожекторное освещение, конечно, не сравнимое с солнечным светом. Впрочем, кто их знает, может, у них стекла какие-нибудь магические… Во всяком случае, как ей показалось, оба чуть склонили головы, наблюдая за ней.
Ладно. Она торопливо зашагала, огибая шатёр, ко входу в его представительскую часть. И сбилась с ритма, услышав знакомые голоса…
– А у меня полномочия теперь есть! Вот, видите! – вопил Хард. – Мне батя дал, я могу теперь…
– Да уймись! – басил директор. – Оставь её в покое, наконец!
– Полномочия! Я сам теперь наградить её могу! Она друг гно… тьфу, нативных горцев! Нагрудно-наспинный знак! Видите, видите?
– Пошёл вон!
Шуша сразу поняла, о чём речь. Видимо, «батя» Харда, поняв, что вряд ли сумеет в ближайшее время заполучить её в Кремниевую долину, написал какую-то бумажку, разрешающую Харду с подчинёнными самостоятельно наградить виновницу золотого водопада обещанным нагрудно-наспинным знаком. Приезжавшие неделю назад его братья имели право только вручить ей удостоверение о награде, а теперь…
Она представила себе, как кипятится, подпрыгивая от нетерпения, сисадмин, уверенный в том, что Шуша сидит у генсека, как утомлённо отмахивается от него директор, и не смогла сдержать хихиканье. Пошутить, что ли?
Несколько шагов за пределы освещенного прожекторами круга (действительно, стоящие в оцеплении горноориенталы внимательно проводили её взглядами из-за тёмных очков, но, видимо, решив, что с её стороны опасность не грозит, не стали задерживать), тактический обход за деревьями, скрытыми в темноте…
