Очередной порыв ледяного ветра прямо в лицо заставил её зажмуриться. Не хватало ещё предстать перед этим… исполняющим обязанности губернатора Земли со слезами на глазах! Что за погодка, лучше бы договорились о тумане и безветрии!
…А в Аргентине акации усеяны розово-красными пушистыми цветами… Пьянящий запах привлекает насекомых и… заставляет жителей распахивать окна, наслаждаясь ароматом…
… Скорая помощь летит по улицам Москвы – принят вызов… Пациентка очень стара и, вероятнее всего, откажется жить. Ну что ж, это её право – феминодендрофилы стараются сами определить себе пределы, но в операционной уже горят бестеневые лампы, и сокровище готов к операции. Пациентка – великий целитель, и хотя бы предложить ей шанс – обязанность каждого врача…
… Стенание духа-шеня в джунглях Южного Китая – никак, никак не найти ему жертву. Уже пять тысяч лет, с тех пор, как техноориенталы научились возводить вокруг спящих лабиринты из ширм, не поймать ему жертву… А теперь ещё эти дебри – ну как выбраться из них существу, способному передвигаться только по прямой?
…И двое техноориенталов в Иране – она, с фигурой статуэтки, закутанная во множество слоев чёрной материи, и он, видящий среди пёстрой толпы только её – единственную, любимую. Первые дни и первые ночи…
… Свет в окне маленькой, сложенной из плавника хижины на берегу островка в Индийском океане. Сегодня немного штормит, поэтому она зажгла свечу. Вокруг свечи кружат ночные бабочки, но их она отгоняет сморщенными худыми руками: свет должен привлечь не их, а сына, с утра ушедшего со взрослыми рыбаками на свой первый лов…
…И кот в Алатыре. Пушистый кот, скрывающий под толстым мехом худенькое тельце подвального подкидыша. Он наелся впервые за несколько дней (спасибо свадьбе на втором этаже), и теперь греет пузо на горячих трубах отопления в подъезде…
…Мир менялся, и менялся стремительно, каждую секунду. Остановить этот бег могло только одно. Для большинства корабль был лишь эпизодом в жизненной круговерти, и, чтобы так и продолжалось, чтобы мир жил всегда, словно ничего не случилось, именно она, Шуша, стоит здесь.
На границе защитной полосы. Перед выжженной пустыней, по которой ледяной ветер гонит позёмку, смешанную с радиоактивным пеплом.
Шуша упрямо и зло мотнула головой и утёрла слезы. Хватит. Хватит наваждения. За собственное будущее планеты Земля, не так ли? И за себя. Ну так вперёд!
Она рефлекторно сунула руку в карман курточки, которую одолжила ей генсек, и вспомнила, что та не курит. Не удержалась, хлюпнула носом, – даже в последнем желании ей отказывают… Сзади завозились, Шуша обернулась к безмолвным охранникам-горноориенталам, окружившим её ещё у дверей шатра генсека и со всеми предосторожностями, загораживая бронещитами, доведшим до границы и тут, словно по команде, развернувшим строй позади неё. Один из них, прижав микроскопический наушник в ухе огромной ладонью, коротко пробормотал: «Вас понял!» – и протянул ей сигарету.
Шуша пару раз затянулась и почувствовала тёплый толчок в предплечье левой руки.
– Уже, уже… – пробормотала она Юлечке, надеясь, что телепаты передадут прятавшейся в рукаве болотноориенталке её слова. – Идём.
Она вздохнула и перешагнула границу.
После почти полутора недель потеплений и похолоданий, поочерёдно сменявших друг друга, на открытой всем ветрам защитной полосе, под тонким слоем серого снежка скрывалась плотная корка льда, к счастью, ноздреватого, не особенно скользкого.
«Может, отдел аэропроектов так и задумал, чтобы до весны радиацию не разнесло…» – пронеслось в голове, пока Шуша делала первые шаги.
Страх не остался позади, за границей, она постоянно ждала выстрела или… Или неслышимого инфразвукового удара, от которого погибли парламентёры неделю назад… Но упасть, поскользнувшись на льду… Сейчас эта возможность почему-то беспокоила её гораздо сильнее.
– Дойдём? Дойдём… – пробормотала она самой себе еле слышно и решила шагать энергичнее.
Так, голову держать… Спокойнее, спокойнее…
На глаза снова наползли слёзы, – хотелось бы надеяться, что это просто от контраста между ярко освещенным кораблём впереди и темнотой леса сзади. Шуша сморгнула, ощущая, что слезинки жгут ей веки, но утирать их не стала. Бог с ними, со слезами. В конце концов, какая разница, зарёванная или нет предстанет она перед этим императором или губернатором… Дело в другом.
Главное, чтобы хоть что-то получилось…
«У тебя аллергия. То ли на пепел, то ли на радиацию. Из-за этого слёзы», – она снова ощутила прикосновение мягких ладоней.
– Спасибо, Дим. Это, конечно, очень поможет. Тем более, что и того, и другого вокруг навалом, – пробормотала она вслух, но телепат услышал её слова и принял всерьёз.
«Не стоит благодарности. Не поскользнись».
«Не поскользнусь»… Но Дима уже исчез из сознания.
Фигуры пришельцев, стоявших в оцеплении, вырастали на глазах. Белые скафандры, перерезанные светоотражающими полосками, незнакомое оружие в висевших на поясах кобурах и в руках. Нет, не в руках – в огромных рукавицах скафандров…
«Иду медленно и тихо… Спокойно… У меня ничего нет, никакого оружия… И средств связи тоже нет… Никаких, никаких… Я ничем не вызываю подозрения…» – говорила себе Шуша, но тело почему-то вело себя наоборот.
Чем ближе была цепь, чем больше она понимала, насколько выше и объёмнее неё любой солдат пришельцев в цепи, тем больше она сама распрямлялась, тем больше ей хотелось стать выше, поднять голову и…
…И влететь в этот чёртов корабль, ломать переборки плечами, не пролезающими ни в какой люк, продавливать ногами хрупкие металлические лестнички, подняться в самую рубку, или что там есть, хрястнуть огромным кулаком по столу, так, чтобы он разлетелся на кусочки, на мельчайшие щепочки, и заорать: «Воооон!!!»
…Или просто, расправив плечи и попытавшись как можно выше задрать нос, решительно прошагать прямо на ближайшего в цепи пришельца, делая вид, что того вообще не существует…
Как ни странно, второе удалось. Впрочем, не был ли он запланирован неведомым командованием корабля или его начальством заранее? Словно по команде (а может, она эту команду просто не слышала) хрустнул лёд, цепь мгновенно раздвинулась, ближайшие белые скафандры развернулись, образовав узкий коридор. Теперь солдаты стояли лицом к ней, направив огромные стволы оружия ей на ноги. Приступ страха заставил Шушу сбиться с шага, в голове пронеслась паническая мысль: «Поднять руки?»
Но та же странная ниоткуда взявшаяся на защитной полосе последняя гордость вдруг заставила её вновь распрямиться, глубоко вздохнуть, вновь наладить шаг… И, проходя мимо последнего в цепи белого скафандра, не удержаться – сплюнуть ему под ноги. Сплюнуть от презрения к собственной слабости, исключительно демонстративно – во рту всё равно было сухо, – но жест был понят и оценён: она заметила, что солдат дёрнул ногой, пытаясь избежать несуществующего плевка.
