БЛЯМС!
– Боже, Бриджит! Ты только посмотри!
По экрану, на фоне дворца из красного шлама, шествовала толпа в длинных белых одеждах. В первых рядах стреляли, а на заднем плане расталкивал повстанцев Марк Дарси в компании своего ассистента Фреддо – выпускника не то Оксфорда, не то Кембриджа.
* * *
21.00. Моя квартира.
Теперь, когда я знаю, почему Марк не отвечает, мне гораздо легче. Читала «Чего ожидать, когда вы в ожидании» и «Нам нужно больше мультифункциональных продуктов». Сейчас готовлю мультифункциональные маф-фины с брокколи. Нашла рецепт в поваренной книге, авторы которой по-всякому изощряются, лишь бы накормить ребенка овощами. Следующим номером пойдет шоколадный мусс с авокадо.
21.15. Р-р-р-р! Полезла в шкаф за стаканом. Уронила стакан. Один большущий осколок угодил в тесто для маффинов, но я его выловила. Порядок. Не выбрасывать же продукт, тем более – мультифункциональный.
22.00. Марк до сих пор не ответил. Видимо, самоустранился. В сухом остатке, похоже, – Дэниел. Точнее, в сухом остатке – я. Одна. Боже. Эсэмэс.
ДЭНИЕЛ ПУДРЕЖМОЗГОВ НЕ ОТВЕЧАТЬ
«Думаю о грандиозном дне, Джонс. До завтра».
Понедельник, 23 октября
16.00. Кабинет доктора Роулингс.
– А вот и наш папочка! Это ведь папочка?
Доктор Роулингс ворвалась в кабинет, лукаво взглянула на нас с Дэниелом.
– Рада наконец-то познакомиться с вами. Ну что, начнем?
Она подняла мой свитер, обнажив живот. Дэниел так и охнул.
– Боже, Джонс. Ты словно удав, который козу целиком проглотил.
– Погодите-ка! – доктор Роулингс застыла с датчиком в руках, уставилась на Дэниела. Заулыбалась, как бы не веря собственным глазам. – Знакомый голос! Вы на телевидении работаете, да? Вспомнила – вы вели шоу о путешествиях!
– Совершенно верно. «Злачный гид», – пробормотал Дэниел.
Доктор Роулингс захихикала, зарделась.
– Дэниел Кливер! Ну конечно! Знаете, мы обожаем вашу передачу. Каждую неделю смотрели. Чего стоит выпуск, где вы с тайскими девушками в грязи валялись!
– Может, взглянем на ребенка? Если вас не затруднит, – произнесла я.
Неужто помешательство на селебрити проникло во все до единой сферы жизни?
– Боже! Нет, я должна немедленно рассказать нашим! – повизгивала доктор Роулингс. – Автограф дадите?
Она наконец положила датчик и стала оглядываться в поисках листка бумаги.
– О! Рецептурный бланк! Отлично! Напишите что-нибудь этакое.
У Дэниела глаз загорелся. Господи. Он что, пенис решил нарисовать в качестве автографа?
– А чем вы сейчас занимаетесь, Дэниел? Работаете над каким-нибудь сногсшибательным новым шоу?
– Нет, я пишу роман.
Дэниел черкнул что-то на рецептурном бланке.
– Супер! Наверно, эротический роман, а, Дэниел?
– Нет, вовсе нет. Это будет серьезное литературное произведение. Называется «Поэтика времени». Видите ли, мой роман представляет собой экзистенциальное исследование феномена, который…
– Конечно. Приступим, – отрезала доктор Роулингс, поразительно быстро заскучав от «Поэтики времени»; даже быстрее, чем я. Затем она покосилась на рецептурный бланк, захихикала. Долго не могла успокоиться.
– Ах, боже мой! Боже мой! – повторяла доктор Роулингс, вытирая слезы смеха, пытаясь мазать мне живот и одновременно производя странные движения ногой.
– Дин-дон! – сказал Дэниел. – Доктор Роулингс, не могли бы вы потом и мне то же самое сделать? Видите ли, в последнее время мне стал тесен ремень. Я всерьез опасаюсь, что нечто начало расти и у меня.
– Это твой пенис, Дэниел, – процедила я, а доктор Роулингс опять принялась хихикать.
– Ладно, хватит. Успокойтесь, Бриджит, прошу вас. Успокойтесь.
– Это вы МНЕ говорите?
– Тсс. Послушаем маленькое сердечко.
Она нажала какую-то кнопку, и мы услышали почти оглушительное биение сердца. Дэниел изменился в лице.
– Там все нормально, доктор? Грохочет, как Восточный экспресс.
– Все в ажуре. Сами посмотрите. Сюда, сюда, на экран. Видите? Это наша ручка! А это что у нас такое? А это у нас пенис!
Я резко подскочила.
– Какой еще пенис? Откуда у моей доченьки мог взяться пенис?
Почему-то я не сомневалась, что ношу под сердцем девочку. Материнская интуиция – вот как это называется.
– Да вы сами приглядитесь, Бриджит. Кстати, он, пенис, довольно-таки большой.
– Сынуля! Весь в меня, – промурлыкал Дэниел.
– Не хочу, чтоб внутри меня был большой пенис!
– Это что-то новенькое, Джонс. Раньше я за тобой такого не замечал… Смотри, смотри – он ручонками носишко чешет!
– Наверное, машет нам. Привет, сы€ночка! Узнаешь мамочку? Я твоя мамочка! Привет!
Совершенно растаяла. Никогда в жизни ничего лучше не видела – если, конечно, не считать картинки с первого УЗИ.
Покосилась на Дэниела. У него тоже эмоции через край перехлестывали – того и гляди прослезится.
– Джонс, – Дэниел на ощупь нашел мою руку, – подумать только, это наш малыш. Наш с тобой сыночек.
С УЗИ мы ехали в Дэниеловом новом «Мерседесе» (жемчужно-серый интерьер все еще пованивал рвотными массами). Дэниел тащился на минимальной скорости – нам в спины сигналили, мимо нас проносились с перекошенными физиономиями.
– Может, чуть побыстрее поедем? – произнесла я и тотчас почувствовала, как из героини шоу Джерри Спрингера превратилась в Самодовольную Наседку, проявляющую пассивную агрессию посредством указаний мужу, как нужно водить машину.
Дэниел было газанул, однако резко затормозил.
– Господи боже мой! Что мы наделали! Мы же его раздавили! Господи, Джонс! Оттяни ремень! Скорее, оттяни ремень безопасности, а не то он нашему мальчику голову расплющит!
– Боже! Нет! Сейчас! – охала я, хватаясь за ремень. – Думаешь, он пострадал? Но как же ехать, если без ремней не разрешают? Как нам отвезти домой нашего мальчика?
Мы в ужасе смотрели друг на друга, будто семилетки-несмышленыши. До дома кое-как добрались – я отчаянно оттягивала ремень от живота, Дэниел молчал, что для него нехарактерно. Когда он заруливал к дому, я утроила усилия – упаси бог, проклятый ремень безопасности надавит-таки и размозжит маленькую, беззащитную головку.
– Ты давай домой, а я машину поставлю. Включи телефон, а то мало ли.
Я вспомнила, что перед входом в кабинет УЗИ действительно отключила сотовый. Ввела пин-код под рев газанувшего «Мерседеса» – и увидела кучу сообщений от Марка.
