– Жрецы предсказывают, когда разольется Нил.
– Ерунда! Они просто год за годом ведут наблюдения и записывают их, и им примерно известно, когда это должно произойти, но они все равно ошибаются. Иногда сильно. Однако их авторитет все равно высок. Кстати, жрецы межречья ошибаются намного чаще, – у Евфрата и Тигра более мятежный нрав, чем у египетской реки. Иногда вода сносит десятки деревень, но крестьяне все равно идут за советом к храмовым наблюдателям за небом. Потому что – жрецы. Вот и мои…
У солнечных часов появилось еще несколько знатоков неба, они издали и походя поклонились царю.
– …тоже мне порой начинают напоминать каких-то жрецов. Когда они заходят в своем пустоболтании слишком уж далеко, я начинаю склоняться к мысли, что неплохо было бы их всех разогнать. Но тут вдруг у них что-то получается – и я, до конца все же не согласившись с мыслью, что они настоящие ученые, решаю все же продлить их пребывание под моим кровом. А бывают такие, кого я сразу гоню взашей, ибо их шарлатанство очевидно даже слепому. Не так давно явился ко мне некий тирский выходец и сказал, что открыл средство, уберегающее от молний, бьющих с неба во время грозы, когда таковую приносит ветер со стороны моря. Во-первых, такое случается здесь, в глубокой дельте, очень и очень часто, а во-вторых, уж больно смехотворна была предлагаемая им защита. Обыкновенный кусок толстой медной проволоки. Он утверждал, что если вывести один конец над крышей дома, а второй вкопать в землю, то молния этому дому не страшна, она стечет по проволоке вниз.
Царь громко захохотал:
– Я не верю в существование всех этих богов, как же я могу верить в то, что один из них, допустим Гор Бехдетский, сумеет огненным копьем с высоты, на которой висят тучи, попасть в проволочный конец.
Мериптах неуверенно улыбнулся. Описан был и в самом деле смешной шарлатан.
– Я не казнил его только из-за его полной безвредности.
Апоп задумчиво потрепал свою плоскую щеку:
– Н-да, приходится признать, что небо – та единственная область, где пока невозможно с точностью отделить науку истинную от науки ложной. Но пойдем же туда, где это отделение уже произведено.
Во дворе, соседствующем с космогоническим садом, царь и мальчик обнаружили некое устройство. Снизу это была просто печь, уже раскочегаренная двумя молодыми людьми, как можно было понять – здешними прислужниками. Они быстро поклонились гостям и продолжили работу. В открытом печном зеве глухо роптало густое, злое, какое-то некухонное пламя. Решив, что печь доведена до нужного состояния, прислужники поставили на нее сверху большой кувшин из черной, обожженной бронзы. Дно у него было широкое, а горло узкое. В кувшин было налито четыре ведра воды, а после в щель, что перерезала узкое горло, вставлена пластина. Теперь налитая вода оказалась взаперти. Прислужники продолжали подбрасывать топливо в печь, то отворяя ее пасть, отчего гудение угрожающе выползало к ногам Апопа и Мериптаха, то закрывая.
Мальчик абсолютно не понимал, в чем смысл происходящего, но понимал, что покажут что-то интересное.
– Как считаешь, Мериптах, умеют ли камни летать?
Мериптах пожал плечами, полагая, что такой вопрос не нуждается в ответе.
Сразу после царского вопроса во двор вошел мрачный горбоносый мужчина. Он нес в жилистой руке довольно большой камень. Не глядя в сторону царя, он наклонил голову к бронзовому кувшину, прислушиваясь к звукам, которые тот издавал. Простояв так некоторое время, он положил камень сверху в узкую горловину кувшина и отошел в сторону на несколько шагов.
Прислужники продолжали подбрасывать топливо в печь. Она гудела все недовольнее. Бронзовый кувшин начал подрагивать, по нему сползали струйки сероватого пара. Когда недовольство сосуда стало переходить в гнев, горбоносый взялся специальными клещами за вставленную в горло кувшина заслонку…
– Смотри, Мериптах! – …и резко выдернул, одновременно отбегая в сторону.
Из распахнутого горла поднялся расширяющийся шипящий столб, а вокруг образовались быстро клубящиеся облака.
– Смотри туда! – крикнул царь.
Камень вынырнул из быстро опадающего облака, завис в воздухе на длинную долю мгновения и свалился к правой стене двора. Почти к ногам горбоносого. Тот не шелохнулся.
– Иди, посмотри, – сказал гордо Апоп. – Можешь даже потрогать.
Мериптах был в восторге от шумного представления. Заставить летать камень! Вот какова она, настоящая власть. Подойдя к камню, лежащему в пыли, Мериптах осторожно протянул к нему руку, потому что чувствовал – в нем еще сохранилась часть того гнева, что сотрясала печь и кувшин. И правда – стоило коснуться пальцем черной гладкой поверхности, как каменная злость вцепилась в подушечки.
Апоп подошел к нему, весело смеясь, взял его руку в свою и погрузил два обожженных пальца на мгновение себе в рот.
Мериптах вздрогнул и поморщился.
Апоп отвел руку мальчика и тихо сказал:
– Извини.
Вернулся на свое место и прежним голосом продолжил:
– Ты не поверил, что этот камень тот самый, что летал, потому обжегся. Глупое недоверие должно быть наказано. Не обижайся, пойдем со мной.
Было уже все приготовлено и для второго представления. Дворик такой же точно, как и предыдущий. Только вместо печи – конусообразный постамент, на нем поставленные домиком базальтовые плиты. Квадраты со стороною в локоть. Внутри – маленькая келья, из которой вытекает тонкая черная лента, резко выделяющаяся на почти белом песке, усыпающем двор и постамент.
Мериптах вопросительно посмотрел на Апопа. Чего ждать тут? Чуда, превышающего летающий камень?
– Это особое вещество, обладающее такой силой, что даже невозможно вообразить. Сначала я слышал только сказки о нем и не верил в то, что оно само не сказка. Но потом послал людей на поиски источников этих сказок. Одним словом, мне удалось добыть его, но пока что мои ученые умы не догадались, как восполнять его запас, когда оно израсходуется. Одно из мнений гласит, что это вещество есть смешение двух других веществ, встречающихся в мире по отдельности. Думаю, это правда. Целая ученая казарма Рехи-Хет трудится над этим секретом, и мне кажется, что-то у них уже получается. Свой запас мы экономим, используем исключительно для научных целей, но я решил, что тебе надо посмотреть на это.
Все тот же горбоносый и невозмутимый мужчина подошел к концу черной ленты и подпалил ее факелом. Трескучий, быстрый огонек побежал внутрь двора по направлению к конусу.
– Иди сюда, Мериптах.
Апоп стоял за специальной стеной с двумя узкими бойницами, через которые можно было наблюдать за происходящим. Огонек был уже на середине пути. Начал подниматься по пологому склону. У подножия конуса. Карабкается вверх. Ретиво врывается в келью.
И Мериптах ослеп. И оглох. Показалось, что попал на короткое время в то свое неописуемое состояние – без света и ощущений.
