Однако гектар гектару рознь! Убрать комбайном урожай в 10 центнеров и в 50 – совсем не одно и то же. Мы по-прежнему находимся на низком уровне организации сельского хозяйства и не освободились от взгляда, что им может управлять каждый. Между тем сельское хозяйство – самое сложное производство, сложнее промышленности, ибо слишком многоотраслевое. Человек имеет дело с живыми организмами и находится в большой зависимости от природы и погоды. Такое хозяйство требует особого умения.
В США есть орган, который внедряет новые научные и производственные достижения в сельское хозяйство. Там сидят крупные специалисты, которые следят за появлением всего нового и продвигают его. В капиталистическом производстве никто не может ничего навязывать фермеру, они только рекомендуют, информируют. Фермер сам обращается в эту или иную организацию с просьбой прислать специалиста, который помог бы внедрить новшества, и платит за консультацию.
У нас порой слушаешь обозревателя по радио, ученого агронома (не буду называть фамилии), а он такую «жвачку жует», проповедует избитые истины. Такая безответственная болтовня не оправдывает затрат времени на слушание радио. Конечно, хочешь – слушай, хочешь – нет. Это и называется самотек. Я категорически, всем своим существом возражаю против подобного ведения хозяйства. От самотека страдает прежде всего наш потребитель.
Нам надо создать органы по управлению сельским хозяйством, где бы работали знающие люди, которые могут вовремя подсказать, помочь крестьянину добиться большего экономического эффекта.
Наши магазины пусты…
Вчера, 28 мая 1970 года, я встречался с отдыхающими из соседнего дома отдыха. Один отдыхающий рассказывал, что в Рязани очень трудно, нет мяса. Никакой комментатор не расскажет о причинах отсутствия мяса, о виновниках этого безобразия и о том, как преодолеть эти трудности. Тут мало сказать по радио и по телевидению, необходимо предпринимать решительные действия, нужны корма, нужно выращивать скот и всем этим необходимо заниматься, управлять, а нужного государственного органа у нас, к сожалению, нет. Есть статистическое управление, которое подводит итог. Статистическое управление – это организация «что дышло, куда повернет, туда и вышло». Там сидят такие «мастера», которые могут из «говна пулю отлить», так запутать суть в отчете, что все выглядит более или менее прилично. К сожалению, статистическое управление работает на политику. Только когда совершенно невозможно скрыть правду, происходят какие-то бедствия в сельском хозяйстве, то об этом сообщают. Наша советская статистика отражает действительность, как кривое зеркало. Магазины и желудки людей лучше статистического управления свидетельствуют об истинном положении дел. Когда продуктов недостает и они плохого качества, в настроении хозяйки отражается действительное положение вещей. Отдыхающие из соседнего дома отдыха, которые собирались возвратиться домой, вздыхали, что в доме отдыха замечательно – обильно и вкусно кормили, а приедем домой – и опять надо мотаться по пустым магазинам.
Многие из тех, с кем я встречаюсь, завязывают со мной разговоры на бытовые темы. Я не ухожу ни от какого вопроса.
Однажды спросили:
– Зачем нужно было проводить изменение денежного номинала? Правительство сделало это для того, чтобы повысить цены?
Я возмутился:
– Слушайте, как вы можете так говорить? Правительство и в мыслях этих целей не имело.
– А кто это предложил? – допытывались у меня.
– Какое имеет значение, кто предложил? Инициативу проявил министр финансов, теперь покойный, Зверев. К этому имел прямое отношение Косыгин, мой заместитель, в ведении которого находились Министерство финансов и Госбанк. Он шефствовал над этими ведомствами. Мы исходили из того, что хозяйство выросло и приходится оперировать астрономическими цифрами, – начал я объяснять. – Это усложняло труд счетных работников. Мы решили изменить рубль, повысить его стоимость в 10 раз. Таким образом, то, что стоило 10 копеек, стало стоить копейку, что стоило рубль, стало стоить 10 копеек. Прейскуранты в магазинах выверили, поэтому в результате этой денежной реформы никакой товар в ценах не повысился. Это какое-то недоразумение…
– Нет, что вы, все цены возросли, – не согласились мои собеседники.
– Позвольте, спички стоили 10 копеек, теперь стоят копейку, – стоял я на своем.
Они приводили примеры товаров с новой ценой.
– Позвольте, этот товар, наверное, начал выпускаться уже после денежной реформы, – пытался я разобраться. – На него просто установили новую цену. В мое время мы на этом многих ловили, особенно местную промышленность. Сменят окраску или сделают какое-то незначительное изменение – и поднимают цены. Они стремились увеличить накопления в местные бюджеты. За это мы наказывали руководителей. Это злоупотребление, это дискредитация советской власти. Случается порой и прямое жульничество в магазинах. Жулики, воры и убийцы нашему социалистическому обществу достались в наследство от капиталистического. К сожалению, они стойко держатся. Советской власти уже больше пятидесяти лет, а мы имеем и пьяниц, и жуликов, и хулиганов, и людей, которые нарушают дисциплину. Повышение цен не связано с деноминацией рубля, ваши рассуждения неправильны.
– Пойдите в магазин: морковь и петрушку вы не купите, – не соглашались со мной. – Придется идти на рынок, а там сидит старушка и говорит: «Я не понимаю вашей реформы. Была петрушка по 10 копеек, хочешь – бери и теперь за 10 копеек». В магазине ее нет, и покупатель вынужден опять платить 10 копеек, старый рубль.
– К сожалению, это возможно, – согласился я, – но это другой вопрос, он ничего общего с денежной реформой не имеет. Опять же я хочу связать его с отсутствием организации. Государство не обеспечивает горожан зеленью в достаточном количестве и хорошего качества. Поэтому покупатели вынуждены идти к мелкому производителю и платить уже не втридорога, а в 10 раз дороже, чем в магазинах. И что же делать? Насколько сложно наполнить наши магазины эти мелочами в нужном количестве и нужного качества? Не сложно. Это мелкий вопрос, но, к сожалению, столько лет не решен!
Я помню в детстве и юности в Донбассе, на руднике не было проблемы с овощами. Там этим занимались арендаторы-овощеводы, огородники-болгары. Я считаю болгар лучшими огородниками в мире. Бывало, рано утром едет болгарин по рудничному поселку и созывает хозяек. Женщины окружали его арбу и покупали редис, укроп, сельдерей, морковку по копейке, по две копейки, по три копейки… Не было денег, он давал в кредит, потому что знал своих покупателей в лицо. Он имел хороший заработок, и люди были довольны, потому что получали товар нужного качества.
Разве сейчас мы не можем хорошо выращивать морковку, укроп, сельдерей, петрушку? Укроп был просто бросовой культурой. Ее крестьянин, я помню с детства, сеял по картошке. Во время прополки сорняки уничтожали, а укроп оставляли. А теперь люди, которые хотят купить укроп, не могут этого сделать. Если в магазинах он и есть, так это не укроп, а веник. Его еще для соленья можно использовать, и то с трудом, а для сдабривания пищи нужен зеленый свежий укроп. Такой только у частника. Частник, конечно, «стрижет» потребителя, знает, у государства в магазине его товар не купишь.
