На этом я хочу закончить диктовать свои воспоминания о развитии сельского хозяйства. Никак не могу остановиться, настолько в свое время я был поглощен этой интересной и полезной работой. Сейчас мне уже 77 лет, когда-то в молодости этот возраст казался не только предельным, но и невозможным. Моя судьба так сложилась, что седьмой год я нахожусь на пенсии. Влачу существование пенсионера. Я, как говорится, вольный казак, ничем не занимаюсь.
Удел пенсионера – доживать свой век. Особенно тяжело тем, кто занимался бурной общественно-политической деятельностью, как это выпало на мою долю. Я обречен морально страдать об утраченной возможности с пользой трудиться. Труд в награду дает наслаждение. Человек может по-настоящему радоваться только результатам своего труда. А теперь я сижу на мели. Я не ропщу, таков удел всех людей. Каждый, независимо от занимаемого положения, стареет, сдает, силы ему отказывают, и он вынужден переходить на пенсию. Я еще в лучшем положении, чем некоторые мои сверстники. Многие постарели, раскрывают рот, как вытащенная из воды рыба, а глаза уже помутнели, язык заплетается, и память совершенно отказала. Я не буду указывать пальцем. Поэтому это не стон, это не жалоба. Я имею возможность оглянуться и высказать свои соображения о лучшей организации нашего общества.
Часть V. Заботы о безопасности страны: технические аспекты
Сталинское наследие
[947]Теперь хочу продиктовать свои воспоминания о работе, направленной на обеспечение неприступности нашей страны. Это для СССР вопрос вопросов. Мы говорим, и правильно говорим, что сейчас разорвано кольцо капиталистического окружения. Уже существует не одна социалистическая страна, а несколько. На социалистический лагерь приходится треть мирового производства. Это радует и вдохновляет тех, кто искренне борется за социализм. Но капитализм еще силен, не дает нам возможности почивать на лаврах и забывать об угрозе, еще может показать свой империалистический оскал. Поэтому нельзя ослаблять внимание к делу обороны. Это справедливо и сейчас, а особенно относилось это к тому времени, когда умер Сталин.
Он с большим вниманием следил за состоянием обороны. Считаю, что он даже преувеличивал силы противника и его намерение развязать войну. Сам пытался прощупать капиталистический мир штыком. В первую голову я имею в виду блокаду Западного Берлина, которая заставила нас убедиться в том, что не приходится рассчитывать на успех, прибегая к подобным средствам. Сталин вынужден был уступить, пойти на переговоры. Когда он попробовал блокаду, то сделал это без учета наших реальных возможностей. Плохо продумал проблему. Не знаю, кто был у него советником. Я уже входил в Политбюро, но мы ее не обсуждали. С кем Сталин ее обсуждал, мне неизвестно, но думаю, что если только с Молотовым. Больше ни с кем. Ворошилов в это время никакой политической роли не играл.
Потом – война в Корее. Ее начали северокорейцы по инициативе Ким Ир Сена, а Сталин его поддержал, как поддержал и Мао Цзэдун. То была согласованная акция. В данном деле, если говорить о собственной персоне, я тоже согласился бы с Ким Ир Сеном. Но последний переоценил свои возможности, считая, что надо только поджечь фитиль, дать толчок, и внутренние силы Южной Кореи сделают дальнейшее. Конечно, южнокорейская армия оказалась слабее и была разбита, но вмешавшиеся в войну американцы вынудили отступить северян, а значит, и Сталина, который струсил и не решился оказать решающую помощь Северной Корее, сказав: «Ну и что? Мы своих войск туда не вводили, так что теперь американцы станут нашими соседями на Дальнем Востоке, только и всего». Лишь вмешательство Китая спасло тогда Северную Корею. Это была вторая наша крупная военная неудача со времен Великой Отечественной войны.
Вот такое мы получили наследство. Сталин тогда нос повесил и стал бояться Америки. Помню, однажды, как всегда, ночью, сидели мы у Сталина на даче. Он под влиянием донесений, не известных членам ЦК партии, вдруг проявил тревогу: сгущаются военные тучи над Болгарией, американцы через посредство турок готовят на нее нападение. И сейчас же продиктовал указание болгарским руководителям приехать в Москву. Приехали Червенков
[948], министр обороны Луканов, старый коммунист, прошедший антифранкистскую войну в Испании, закаленный боец. Сталин лично давал им указания, как укрепить болгарские границы. Они сводились к тому, что надо рыть противотанковые траншеи, возводить земляные укрепления. Надиктовал элементарные мероприятия, которые болгары могли сделать и без его указаний. Сталин считал обстановку предвоенной и создавал соответствующий политический накал.
Наоборот, февральские события 1948 года в Чехословакии, когда там к власти пришел рабочий класс, припугнули Англию, Францию и США. Западная Германия тогда еще не влияла на международную политику, будучи оккупированной и подчиняясь диктату оккупантов, которые проводили агрессивную политику. Почти непрерывно над Восточной Германией и Чехословакией летали их разведывательные самолеты, особенно в пограничной зоне. Такие полеты продолжались и после смерти Сталина. Затем стали облетывать территорию Болгарии и Советского Союза, нарушали нашу границу на Балтийском море и других морях, укрепили свои позиции в Турции, потому что с Турцией СССР испортил отношения, предъявляя ей при Сталине претензии. Подзуживал Сталина в турецком вопросе Берия. Предлагал официально обратиться к Турции и предъявить территориальные претензии
[949]. Эта линия толкнула турок в объятия США. Американские разведчики вплотную действовали возле советского Закавказья. Какая-то их псевдонаучная экспедиция, якобы искавшая следы Ноева ковчега, изучала подступы к Армении у горы Арарат. Вот такая создалась обстановка, которую Сталин особенно после поражения в Корее расценивал как предвоенную.
Кроме того, США вели за собой еще и Иран. Там тоже располагались их базы или могли располагаться. Иран опасался нас не меньше, чем Турция, поскольку Сталин принял меры по дестабилизации иранского Азербайджана (там проживает больше азербайджанцев, чем в советском Азербайджане), чтобы Южный Азербайджан, нам не принадлежавший, как-нибудь присоединить к Северному, советскому
[950]. С иранских аэродромов американская авиация всегда могла нанести удар по СССР. США внедрялись также в Афганистан и Пакистан. На океанах они преобладали своим флотом, подводным и надводным. По тому времени самыми мощными кораблями были авианосцы. Именно авианосцами янки разбили японцев на Тихом океане. Кроме того, пытаясь терроризировать нас на суше, море и в воздухе, США давили на СССР еще и экономически: требовали уплаты за услуги по ленд-лизу, не торговали с нами сами и не позволяли другим.
