Наташа поспешила за ним, не задавая лишних вопросов, лишь украдкой оглядываясь по сторонам.
— Я проверял. Здесь никого нет.
«Такое впечатление, будто у него глаза на затылке», — подумала Наташа. Они выехали на дорогу, соблюдая все меры предосторожности, и помчались в сторону Лагоса.
— Расскажи, как ты нашел меня, — попросила Наташа.
Майкл на секунду оторвал взгляд от дороги.
— Все просто. Я безумно захотел тебя увидеть. Зашел в офис. Тебя не было. Тогда я, как опытный конспиратор, спросил Первенцева. Мне сказали, что он в Ибадане и вернется за полночь. В половине двенадцатого я пришел на наблюдательный пост. Вот и все.
— А если бы меня подвезли прямо к дому? — спросила Наташа.
— Этого не могло произойти. Я же ждал тебя. — В его голосе прозвучало столько уверенности, что она не выдержала и рассмеялась.
— Можешь смеяться сколько угодно. Главное — результат.
— А куда мы едем? — полюбопытствовала она.
— Сюрприз.
Через некоторое время из темноты вынырнул указатель «Аэропорт». Машина свернула и подъехала к высокому зданию, окруженному пальмами и цветущими кустами. Сияющая вывеска над входом гласила: «Отель «Мериленд».
Майкл заглушил мотор и помог Наташе выбраться из машины.
— Это и есть твой сюрприз?
Майкл кивнул и, подхватив под локоть, повлек к входу. В просторном холле, за стойкой регистрации, дремал дежурный.
— Поскольку его услуги нам не понадобятся, то мы не будем нарушать его сон, — заметил Майкл. — Хотя дрыхнуть в рабочее время, да еще в таком месте — верх безвкусицы.
Он провел ее в глубину холла. Из-за тяжелой деревянной двери приглушенно доносились звуки музыки.
— Бар «Мериленд». Работает круглосуточно. — Майкл отворил дверь и пропустил Наташу вперед.
В зале было совсем темно. Или не совсем. Вокруг разливался странный зеленоватый свет, даже не свет, а свечение. Наташа так и не смогла определить, откуда он исходит. Танцевальная площадка. Столики, полускрытые высокими спинками диванов. Темные силуэты официантов в ослепительных, фосфоресцирующих белых курточках.
Наташа повернулась к Майклу. Его белая рубашка тоже засветилась призрачной молочной голубизной.
— Что это?
— Не знаю, — пожал плечами Майкл. — Какой-то особый свет. Действует только на белое.
Наташа почувствовала на себе ею смеющийся взгляд и заглянула в зеркальную панель стены. Так и есть. На ее темной фигуре мягко светились белые трусики. Майкл подошел сзади, его руки скользнули ей на талию. Дразнящий голос зашептал на ухо:
— Ну, как тебе мой сюрприз?
Наташа едва заметно придвинулась к нему, ровно настолько, чтобы ощутить неистовое биение его сердца.
— По-моему, сюрприз ты устроил себе.
— Это награда за то, что дал волю воображению. Наташа увидела его темную руку на светящемся треугольнике.
— Фантазии, иллюзии и грезы, — прошептал он. Наташа скорее почувствовала, чем увидела, что их взгляды скрестились в мерцающей мгле зеркала.
— Ты, как паук, опутываешь меня своей паутиной. А я вовсе не хочу в нее попасться.
— Самонадеянная муха! Ты уже попалась, и тебе это нравится. Ты любишь играть с огнем.
— Может быть, но не настолько. Нет, не настолько, чтобы щеголять здесь в таком виде. Где дамская комната?
Майкл покачал головой.
— Это было бы слишком тривиально. Ситуация требует нестандартных решений.
Он предлагал ей рискованную игру. Будь на его месте любой другой человек, она, не задумываясь, потребовала бы отвезти себя домой. Но ей действительно нравилось играть с огнем, который он умело разжигал в ней.
Наташа решительно высвободилась и направилась к ближайшему столику. Она сыграет по его правилам. Сегодня для нее ничего невозможного нет.
Скользнув в дальний угол диванчика, она украдкой приподняла юбку, зацепила пальцем резинку трусиков и стянула вниз. Белое, сияющее облачко упало к ее ногам. Наташа помахала ими над головой. «Мой белый флаг, — подумала она. — Полная и безоговорочная капитуляция?».
Майкл потянулся к ней, но Наташа вовремя отдернула руку.
— Это мой трофей, — настойчиво сказал он. — И принадлежит мне по праву. — Наташа лишь качнула головой и спрятала трусики в сумочку. — Ты хоть знаешь, какой сегодня день?
— Четырнадцатое февраля.
— День святого Валентина. Праздник всех влюбленных.
— Да, да, припоминаю. Читала об этом где-то.
— Читала? А что, в России такого праздника нет?
— Нет. Праздника нет, но влюбленные есть.
— И у тебя тоже кто-то есть? — осторожно спросил Майкл. Наташа кивнула. — Это… серьезно?
— Не более серьезно, чем твоя знакомая в Лагосе. Кстати, она прислала тебе «валентинку»?
Майкл замялся. Он сегодня действительно получил послание от Кэрол, розовую открытку, разрисованную сердечками. У столика неожиданно материализовался официант.
— Два джина с ананасовым соком, — распорядился Майкл. Официант исчез.
— Странное сочетание, — заметила Наташа.
— Тебе понравится.
— Она ждала тебя сегодня?
— Не знаю. Наверное. — Майкл взял ее руку. — Мы не виделись с того самого вечера в Лагосе. Это было так давно. В другой жизни.
— Не говори больше ничего, — попросила Наташа. — Не надо. Это не имеет значения.
— Это действительно не имеет значения.
Наташа прикрыла глаза. Ощущение наготы под платьем было волнующе непривычным. Внутри все пульсировало, трепетало, конвульсивно сжималось. Наташа плотно сдвинула колени. «Я хочу его, — подумала она, замирая. — Господи, что же мне делать?»
«Эль амор», — запел по-испански хрипловатый голос. Эль амор. Любовь. Майкл сжал ее руки в своих больших ладонях. Ее пальцы дрогнули, ожили, словно вырвались из плена. От этого прикосновения будто электрическая искра проскочила между ними. Наташа качнулась к нему. Их губы встретились. Она почувствовала дразнящую ласку его языка и неуловимым кошачьим движением скользнула ему на колени. Руки обвились вокруг его шеи, пальцы судорожно вцепились в волосы на затылке, будто она боялась, что он вдруг исчезнет.
Поцелуи, жадные и неистовые, жгли его кожу. «Я изнемогаю, — кричало ее возбужденное тело. — Чего ж ты медлишь?!»
Она сидела на нем верхом, как наездница, широко расставив колени. Под нажимом его нетерпеливых рук юбка медленно поползла вверх, обнажая длинные, стройные ноги. Вышколенный официант неслышно поставил на стол два запотевших бокала и растворился во мраке. Даже если бы он грохнул эти бокалы об пол, они не услышали бы его.
