Какой-какой у него этаж? Пятый?
Вот непруха.
– Ясно? – спросил он еще раз.
Я не смогла выдавить ничего, кроме «м-м-м», и понадеялась, что теперь-то он уберется – как можно быстрее и как можно дальше. И тут же почувствовала, как он положил руку на одеяло и погладил меня через него.
– Правда, все было не так уж плохо, – сказал он. – Страдать не из-за чего.
Я от всей души хотела ему поверить, но не могла. Я слышала, как он двинулся к двери, раздались шуршание и щелчок – дверь закрылась, – и его шаги зазвучали в коридоре. Я прислушивалась к ним, пока они не затихли. Ушел.
Я глубоко вздохнула.
Но воспоминания никуда не делись.
Он отстранился, когда я расстегнула ремень, и спросил, что это значит…
После этой драматической сцены что-то опять щелкнуло в голове. Густой туман рассеялся, мысли прояснились, и я отчетливо, в деталях вспомнила все, что было после. Гнев в глазах Элиаса, когда я предположила, что он только за этим привез меня к себе… Его признание, что я ему больше чем нравлюсь… Испуг на его лице, когда я зажала рот рукой и пронеслась мимо него в ванную.
Я блевала у него на глазах.
Он меня раздевал.
Я сжалась в комок в тщетной надежде, что силой моих молитв земля разверзнется и наконец меня поглотит. Когда я уже начала находить некоторые преимущества в пребывании на пятом этаже и идея прыгнуть из окна перестала казаться такой уж абсурдной, произошло нечто неожиданное. Словно я листала альбом, в котором одна фотография была кошмарнее другой, и вдруг открылась новая страница, и с нее все пошло иначе. Внезапно воспоминания стали… приятными.
Мы сидели в ванной. Держались за руки. Я призналась ему, почему так глупо себя вела, и он выслушал мое признание. Он отнес меня в постель. Я чувствовала его губы на своем лбу. А потом… потом он сказал, что любит меня.
На мгновение вокруг меня все стихло.
Простое, бесхитростное признание – каждый день подобные фразы миллион раз бросают на ветер, сорят ими. А ведь в этих трех словах заключено такое грандиозное значение, которое меняет все раз и навсегда.
«Я люблю тебя, Эмили».
По всему телу побежали мурашки. В груди потеплело. Элиас любит меня…
Я осмелилась немного приспустить одеяло – может, на целый сантиметр – и выглянула из-под него. Я собственными ушами слышала, как Элиас вышел из комнаты, а теперь мне хотелось, чтобы уши меня обманули. Но, увы, ошибки не было. Я посмотрела на то место, где он сидел, и почувствовала, как душу наполняет раскаяние. Возможно, я была к нему несколько несправедлива в последние месяцы. Если бы он действительно хотел только одного, прошлой ночью он не упустил бы своего шанса. Или?..
Я выползла из-под одеяла и положила голову на подушку. Наволочка хранила его запах. Я улыбнулась.
«Я люблю тебя, Эмили».
Закрыв глаза, я вспоминала, как мы вчера лежали на кровати и держались за руки. Сосредоточившись на воспоминании, я почти смогла это вновь почувствовать…
Вдруг я распахнула глаза. Секундочку! А кто, собственно, мне сказал, что все это действительно произошло? Может, я заснула в проклятом сортире, а все остальное насочиняло мое подсознание?
Это предположение мне категорически не понравилось. Но, к сожалению, нельзя было не признать, что оно не лишено правдоподобия. Я растерялась. Как, скажите на милость, теперь выяснить, что произошло на самом деле, а что только почудилось?
Внезапно мне вспомнилось, как Элиас меня переодевал. Я бросила взгляд вниз и узнала светло-серую толстовку с капюшоном, которая совершенно точно мне не принадлежала. Я потянула за ткань на плече и увидела верх принта, напечатанного на спине. «Элиас 01». Я усмехнулась. Дурак.
Итак, найдена улика номер один. Что еще? Шоколад, пронеслось в моей голове. Я выпрямилась и огляделась, затем свесилась вниз головой, чтобы посмотреть под кроватью, и чуть не грохнулась на пол. Кроме тонкого слоя пыли и упаковки бумажных платочков, я, увы, ничего не нашла. Бумажные платочки под кроватью… Я потрясла головой. Лучше об этом даже не думать! Но не закатить глаза я не могла. Мужчины…
Вздохнув, я спросила себя: мог ли Элиас подобрать шоколадку и убрать на место? Верхний ящик тумбочки немного заедал, но, подвигав туда-сюда, я все-таки открыла его – и правда, там лежала вчерашняя надломленная шоколадка и улыбалась мне. Я не могла не улыбнуться ей в ответ.
Итак, все это было. Мы действительно заснули вместе – всё это мне не привиделось. Но как насчет признания в любви? К тому моменту я настолько устала, что теперь вряд ли могла доверять своим воспоминаниям. Он правда это сказал? Моя голова порой горазда на выдумки.
Я тяжело вздохнула и упала обратно на кровать. Разве возможно, чтобы он вообще испытывал подобные чувства? Чтобы Элиас, человек, который с давних пор так много для меня значил, влюбился в меня по второму разу?
Я потерла лицо ладонями. Голова шла кругом. Все так запутанно. Но валяться здесь дальше и предаваться переживаниям явно не имело смысла. Я осторожно села, намереваясь выпить аспирин. Голова отблагодарила меня на свой манер – в ней назойливо застучало. Крепко зажмурившись, я проглотила солоноватую жидкость, поставила стакан на тумбочку и выбралась из постели. Влезла в кроссовки, стоявшие рядом, и, держась за голову, на свинцовых ногах прошаркала через комнату. Тише мышки открыла дверь и высунулась в коридор. Я боялась самого ужасного: как бы Алекс не увидела, что я с утра выхожу из комнаты Элиаса. Но путь оказался свободен, и я быстро прошмыгнула в ванную, которая находилась как раз напротив. Закрыв за собой дверь, я первым делом рванулась к крану и выпила литров пять воды. После чего оперлась на раковину и совершила чудовищную ошибку: посмотрела в зеркало.
Кожа белая как мел, под глазами глубокие черные тени, на голове воронье гнездо, словно я ночь напролет просидела под тепловой пушкой. На лбу ссадина. Я потрогала ее, но при всем желании не могла вспомнить, где и как поцарапалась. Очень похоже, что по крайней мере одно неприятное воспоминание память от меня милосердно утаила.
Я вздохнула и плеснула в лицо холодной воды – в надежде, что она хоть немного меня взбодрит. Но ожидаемого эффекта не достигла: я по-прежнему чувствовала себя ходячим мертвецом. Видимо, пора бросить жалкие попытки что-то исправить. Я промокнула лицо и открыла шкафчик над раковиной. Найдя зубную щетку, я быстро вытащила ее из пластиковой упаковки – дождаться не могла, когда наконец избавлюсь от омерзительного алкогольного привкуса во рту.
Алкоголь… При одной мысли о выпивке я содрогнулась. И принялась чистить зубы с удвоенной энергией. Мой рот еще был полон пасты, когда взгляд упал на душ. Больше всего мне захотелось немедленно туда залезть, но, наверное, с этим стоило повременить до дома.
Почистив зубы, я попыталась причесаться щеткой Алекс и вздрогнула, коснувшись какого-то места, которое отозвалось на прикосновение болью. Нахмурившись, я ощупала голову и нашла небольшую шишку. Шишку? Так, ладно. Судя по всему, милосердная память утаила от меня уже два неприятных воспоминания.
