– Ну что? Как она? – спросил Себастьян. Объятия брата и сестры наконец распались. Элиас обвел взглядом наши лица и замешкался на мгновение, увидев меня. Затем опустил взгляд и растерянно пожал плечами:
– Пока ничего нового.
– Как это вообще случилось? – дрожащим голосом спросила Ивонн.
Элиас выдохнул. И, помедлив, заговорил:
– Несколько дней назад мы договорились, что сегодня я ее подвезу. Я приехал немного раньше. Из ее квартиры неслась громкая музыка. Дверь она не открывала.
Алекс погладила его по руке.
– Сначала я ничего плохого не подумал, – продолжал он. – Хотел позвонить ей на мобильный. Достал телефон и обнаружил сообщение от нее. Я не заметил, как оно пришло.
– Что она написала? – спросила Алекс.
– Да бред какой-то. Дескать, не сердись, Элиас, у меня сегодня нет времени. Люблю тебя и очень благодарна за все, что ты для меня сделал. – Элиас покачал головой. – Очень странное сообщение. Путаное и бредовое. Я сразу заподозрил неладное.
– И что тогда? – спросил Себастьян.
– Долго колотил в дверь. Наконец вышел сосед – он уже хотел вызывать полицию из-за всего этого шума. Я вкратце объяснил ему, в чем дело, и он сказал, что музыка грохочет уже больше часа. Такие дела… – Он сжал губы. – Тут у меня в глазах потемнело. Я велел ему тащить лом. Вдвоем мы вскрыли дверь. А там… – Жесткая линия его губ дрогнула. – Там-то я ее и нашел.
Его голос дрожал. Он не мог больше говорить. Да это было и не нужно.
– Как? – коротко спросил Энди.
– Снотворное. – Голос Элиаса прерывался, словно был записан на старую магнитофонную пленку.
– Много?
– Почти две упаковки. Запила бутылкой красного вина.
Все потрясенно молчали.
Мне вспомнился кемпинг, вспомнилось, как Себастьян рассказывал о первой попытке Джессики свести счеты с жизнью. Тогда она наглоталась болеутоляющих таблеток. Две упаковки снотворного и бутылка красного вина – это уже совсем другой калибр.
– Но… но почему? – вырвалось у Ивонн.
– Не знаю, – отозвался Элиас, лицо его болезненно исказилось. – Я не вижу объяснения. После кемпинга я думал, что история с Домиником осталась в прошлом. Но, похоже, как раз наоборот. Джессика наконец поняла, что он негодяй. Она хотела избавиться от своих чувств. И выбрала вот такой путь.
Софи опустила глаза, но кроме меня, похоже, этого никто не заметил.
– Это я виновата, я должна была больше заботиться о ней, а сама в последнее время думала только о Томе, – проговорила Ивонн.
– А я что, лучше? – отозвался Элиас и вздохнул. – Я в последние два месяца только свои проблемы разгребал.
Последняя фраза ударила меня прямо в сердце.
– Прекратите винить во всем себя! Возможно, это просто несчастный случай, – вмешался Энди.
– Несчастный случай? – повторил Элиас с таким видом, будто Энди сошел с ума. – Несчастный случай – это две, ну три таблетки! Но не две же упаковки!
– Ну да… Уф-ф, конечно, ты прав. – Энди сунул руки в карманы штанов и втянул голову в плечи.
– Но все-таки почему? Почему она это сделала? – прошептала Ивонн. Одинокая слеза скатилась по ее щеке.
Никто не ответил.
Двое санитаров пробежали по коридору, толкая перед собой каталку. Мы посторонились, чтобы пропустить их, и тут раздался тихий голос.
– Возможно, я знаю почему, – пробормотала Софи, не поднимая взгляда.
Все посмотрели на нее.
– Что значит – возможно, ты знаешь почему? – спросил Элиас. Его лицо окаменело.
Софи опустила голову еще ниже, и я увидела, что глаза у нее на мокром месте.
– Софи, – повторил Элиас, – что ты имеешь в виду?
Она вздрогнула, такой суровый у него был тон.
– На днях… на днях я заезжала к родителям, и машина Джессики стояла перед домом, – пролепетала она.
Доминик и Софи были друг другу братом и сестрой. Он мне, помнится, рассказывал, что живет с родителями.
Все глядели на нее, раскрыв рты. И только я смотрела не на Софи, а на Элиаса. В его глазах загорелся огонек, которого я раньше не замечала. Он стоял выпрямившись, сжав руки в кулаки. Костяшки пальцев побелели.
Сделав шаг вперед, он схватил Софи за плечи.
– Почему ты нам ничего не сказала? – сердито спросил он.
Софи по-прежнему смотрела в пол. Ее всхлипывания стали громче.
Сердце колотилось у меня в горле.
– Почему ты нам ничего не сказала? – повторил Элиас и тряхнул ее за плечи. Софи попыталась высвободиться, но он только крепче сжал руки.
– Не знаю… – пробормотала Софи. Слезы душили ее. – Я же… Я же понятия не имела, зачем она приезжала…
– После всего, что произошло, ты еще покрываешь своего брата? Ты видишь, до чего он довел Джессику? – Он тряс ее за плечи. – Видишь?
– Да… – Голос ее был едва слышен. Она больше не пыталась защищаться.
– Если Джессика не выживет, это будет на твоей совести! И на совести твоего треклятого братца! – крикнул он. Софи, казалось, вот-вот рухнет на колени, но тут опомнился Энди.
– Хватит! – сказал он, схватил Элиаса за плечи и оттащил его от своей подруги. – Ты рехнулся! Ты не имеешь права ее обвинять!
– Не имею права? – Элиас махнул рукой в сторону операционных. – Джессика здесь только потому, что Софи покрывает своего подлеца брата!
– Она здесь не из-за Софи! – возразил Энди. – А из-за Доминика и из-за себя самой. Ты думаешь, Софи легко? Черта с два! Это же ее брат! Что бы ты сделал, если бы Алекс повела себя подобным образом? Разве оттолкнул бы ее?
Элиас презрительно фыркнул и на вопрос не ответил. Он отступил на несколько шагов назад, мрачнея на глазах. Я умоляюще смотрела на него, но он ни разу не взглянул на меня. Все его тело было напряжено, и еще до того, как он заговорил, я прочла по его лицу, что за мысль пришла ему в голову.
– Я его убью, – сказал он.
– Элиас! – воскликнул Себастьян, заступая ему дорогу. – Не делай глупостей! Этим ты ничего не изменишь.
Софи громко всхлипнула.
– Ничего не изменю? Еще как изменю. – Элиас попытался прорваться мимо Себастьяна, но тот уперся ногами в пол и изо всех сил удерживал его. – Да пусти же меня, черт бы тебя побрал!
В глазах Элиаса не отражалось ничего, кроме лютой ненависти.
– Мы все злимся на него! Но то, что ты собрался делать, чистой воды идиотизм!
– Элиас, пожалуйста! – пискнула Алекс и тоже бросилась к нему, но он не обратил на нее внимания. Энди, усадив на стул содрогающуюся от рыданий Софи, схватил Элиаса за плечи.
