– И я не вру.
– Знаю.
Это был хороший диалог: полный, насыщенный, такой, каких раньше между мной и Наташей не было. И внезапно все в моей жизни, плохое и хорошее, стало определяться как простая непрерывная линия, которая как бы существовало, да и черт бы с ней. А отдельно от этой линии я и она – два человека, которые слишком долго искали друг друга, но…
– Ты многое понял, ты многое узнал, ты все же изменился…
– Да-да!
– Но ты все ещё не готов…
Сказка, очередная фантазия. Я снова слишком замечтался, навоображал себе не пойми чего. И в этом трансе я забыл о том, что нахожусь в каком-то странном гостевом номере с качественной мебелью красно-коричневого цвета, с интересным бело-голубым чайным сервизом на стеклянном столике у наглухо зашторенного окна, с ночниками в виде серых уточек, стоящих на черных прикроватных тумбочках треугольной формы…
– Встань на стул!
Приказ раздался из-за спины. Я обернулся и очень сильно удивился.
– Когда?
– Пока ты прыгал из одного транса в другой.
– Да ну…
– Я же сказала: ты ещё не готов.
«Да уж».
Конечно, не хотелось, но все же пришлось признать её правоту. Уходя в себя, я периодически терял связь с реальностью, не замечал происходящего под носом, а после удивлялся, как это так мой собеседник неожиданно оказывался у меня за спиной.
– Может, ты все же обладаешь способностью телепортации?
Так я попытался было пошутить. Но время и место не соответствовали условиям возникновения дерзкого неугомонного хохота.
– Нет.
Тон её голоса был серьезным по максимуму. И глаза… В них было столько решимости, что её хватило бы на всю Вселенную.
– Так было и раньше? – спросил я.
Мне было неприятно понимать собственную ущербность, проявляющуюся в том, что некогда понималось мной как плюс, как важное преимущество перед остальными.
– Скажи мне…
Я ждал ответа от моей Наташи. Но ответа не было. Только серьезный взгляд, ждущий от меня неких сакральных свершений. А мне вот неугомонно хотелось продолжать самоистязающие расспросы:
– В этом вся причина?
Если честно, я уже не ждал ответа. Я снова разговаривал сам с собой. И мой собеседник снова стал примерять на себя роль манекена.
– Забудь.
– Что?
Ответ не был нужен, но он возник. И я не знал, что с этим делать. Такого не было в моих шаблонах.
– Забудь. Сейчас и впредь все, что было, уже не имеет значения.
– А что имеет?
– Я, ты, мы…
– Не понимаю.
Теперь мы уже слишком долго стояли друг напротив друга в странном гостевом помещении. И я чувствовал, что нечто просто обязано произойти, чтобы хотя бы разнообразить истекающие мгновения…
– Верь мне.
На чуть порозовевших щеках Наташи проступило что-то очень знакомое, родное, близкое. От этого я не мог отмахнуться. И поэтому далее мне уже не требовались дополнительные повторы. Я только уточнил:
– На этот самый стул? – и махнул рукой за спину.
– Да.
– В ботинках на дорогую узорчатую парчовую обивку?
– Да.
Последним хлипким вздохом я отстранился от того себя, который был всегда полон всяческих сомнений.
– Отлично.
Больше никаких вопросов.
«Гену попросили, Гена сделал».
И вот я снова стою лицом к изящному стулу, только вот его седушка пуста. Принцесса покинула своё место. Она освободила её для меня. И теперь её взгляд пристально трется о мою спину, не о мое лицо.
«Это точно проверка. Глупая и дурацкая», – пытался предательски щебетать мой внутренний голос, – «Не слушай её. Слушай меня!»
«С какого это фига?»
Нет, я более не обязан был его слушать. Я и раньше не был обязан его слушать, но…
«Слушал…».
Но понимание всегда приходит. Рано или поздно. И в этот особый момент стало ясно главное:
«Я не тот, кто говорит. Я тот, кто слушает».
И именно поэтому в моем последнем шаге по направлению к стулу с дорогой парчовой обивкой не было сбивчивой дискретности. Он был ровным и непринужденным. Правда, все же жалко было дорогую обливку, но с жалостью я тоже решил начать завязывать. Тем более что здесь и сейчас меня просили о простом доверии, а не о чем-то потустороннем.
– Ктц-тц.
Это дорогой стул немного скрипнул под оказавшейся на нем правой ногой.
– Только б не развалился, – старательно пожелал я.
– Не бойся.
– Стараюсь.
А сам-то все же сделал слегка покачивающее движение правой ногой, убеждаясь тем самым, что изогнутые ножки стула способны выдержать мой вес.
– Вроде бы крепкий.
– Давай-давай…
Опершись на правое колено, я перенёс вес своего тела на уже пребывающую на стуле ногу, затем медленно подтянул вторую и аккуратно выпрямился.
– Вот оно!
– Молодец.
Естественно, хотелось в кои веки насладиться своим маленьким величием, тем более что для этого имелся маленький повод. Любимая красавица, которая игнорировала меня столько лет, прямо сейчас разговаривала со мной и даже немножечко хвалила.
– Спасибо, – великодушно сорвалось с моих губ.
Я ждал ответа, ждал ещё похвалы. Но легкая улыбка и нежная приветливость уже стёрлись с лица Наташи. И на смену этим приятным проявлениям черт лица пришла настороженная сосредоточенность. Или же она просто вернулась?
– Я должен сделать что-то ещё?
– Нет. Только постарайся стоять и не шевелиться.
– Как скажешь.
Мягкая и упругая попка – тут с мотивацией все понятно. Но когда стоишь на стуле, являющим собой поскрипывающий антиквариат, возникает подспудное подозрение, что ты занят хрен знает чем. И смотришь вокруг себя, насколько позволяет боковое зрение. Ведь ворочаться и кривиться нельзя, потому что так приказала мягкая и упругая попка.
Видишь диваны, кресла, деревянные полки, вазу с цветами и желто-зеленые шторы с черными цветочками. Чувствуешь, будто все это находится в совершенно другой Вселенной. И все ещё думаешь:
«Зачем?»
– Потерпи…
Она читает мои мысли. Она снова читает мои мысли. Она всегда читает мои мысли.
Осознание этого заставляет меня мягко улыбнуться.
– Хорошо, но…
– Не говори.
