В этот же момент к месту боя начала подходить правая колонна русского «корволанта», и царь Петр, оценив ситуацию, приказал трем батальонам Лейб-гвардии Семеновского полка поддержать колонну Меншикова. Батальоны Семеновского полка спешивались и с хода вступали в бой по мере развертывания, вероятно, так и не образовав общего боевого порядка, поэтому шведы отбили их контратаку, но силы на поле боя за перелеском уравновесились, и продвижение противника на левом фланге у русских приостановилось. Драгуны и казаки из правой колонны русских начали поиски путей через перелесок для атаки шведов с фланга и тыла.
Теперь все зависело от скорости наращивания сил каждым из противников, но шведам так и не удалось развить успех своей первой удачно начатой атаки, оперативно выдвинув подкрепления от Лесной. Пока бой вели первоначально задействованные Левенгауптом шесть батальонов, русские, лишенные возможности маневрировать из-за своей скученности на поле боя, стали отводить дезорганизованные части не в тыл, а в сторону – в лес, позволяя вступать в бой свежим силам. Затем, видя эффективность таких действий, царь Петр использовал прием, оказавшийся совершенно неожиданным для методически следовавших линейной тактике шведов. Он приказал трем батальонам Лейб-гвардии Преображенского полка ударить по левому флангу шведской пехоты, стоявшей на опушке перелеска, а также занять сам перелесок, чтобы не допустить выхода на поле боя вражеских подкреплений: «… Семеновской полк против оных пришел и в бой вступил, но неприятель так люден был, что и у оного фланку захватывать стал. Того ради послали по Преображенской полк (которого тогда толко 3 баталиона было, а четвертой был, как выше помянуто, на Дону), да баталион Астраханской, которые уже гораздо вправо было отошли для атаки на левое неприятельское крыло, тотчас поворотились и со фланку на неприятеля нападение учинили»
[147].
Следовательно, если судить по русским источникам («Гистория Свейской войны»), когда пехота Ингерманландского и драгуны Невского полков едва успели спешиться и еще только строились к бою, шведы внезапно атаковали их и вынудили принять бой в невыгодном положении
[148]. Тогда Преображенский и Семеновский полки, а также батальон Астраханского полка, готовившиеся к атаке на левое крыло неприятельской линии (всего около 3,5 тыс. солдат и офицеров), развернулись и не только атаковали шведскую линию с фланга, но также напали с фронта на подходившую к полю боя шведскую пехоту, завязав бой в перелеске и заставив шведов отступить оттуда. Таким образом, русские не позволили шведам образовать сплошную линию фронта по всей длине перелеска, за счет чего шведы могли бы охватить русских с обоих флангов и не дать им развернуться в боевой порядок (см. на схеме).
По всей вероятности, вынужденная действовать в лесу шведская пехота лишилась таких своих преимуществ, как высокий темп ведения залпового ружейного огня и сильный удар сомкнутым строем в ближнем бою. Это подтверждается тем, что в дальнейшем шведам так и не удалось выбить русских из перелеска. По свидетельству лейтенанта Вейе, дав двукратный залп, шведская пехота, пытавшаяся пройти через перелесок, отступила. Однако Левенгаупт объясняет изменение ситуации на поле битвы ошибочным приказом генерала Стакельберга.
По утверждению Левенгаупта, с болью в сердце он обнаружил на поле сражения, что большая часть шведской пехоты сама, без давления противника отходит назад на равнину, где она стояла раньше; некоторые подразделения вообще не давали залпового огня, в особенности полк Банера (полком командовал подполковник Отто Эренберг (Otto Ehrenberg), который впоследствии погиб под Полтавой. – П. Б.), был так растерян, что люди не знали, что им делать, бежали словно стадо баранов, в то время как батальоны, которые пошли в атаку в начале битвы, продолжали стоять под непрекращающимся огнем и, таким образом, оказались полностью брошенными на волю судьбы, потеряв преимущество и отдав инициативу противнику. Позднее выяснилось, что приказ на отступление, вероятнее всего, был отдан генералом Стакельбергом, который пояснил, что шведская пехота при ведении боя в перелеске несла слишком большие потери. Тогда Левенгаупт повторно приказал пехоте войти в лес, чтобы он служил ей таким же хорошим укрытием, как и для московитов. В противном случае противник укрепился бы на том равнинном пространстве, которое имелось за перелеском, прогнав оттуда шведские войска, первыми вступившие в бой. Левенгаупт приказал артиллерии открыть огонь с тем, чтобы задержать противника до момента, когда пехота снова построится в боевые порядки и сможет захватить лес, а командир Финского пехотного полка полковник Георг Врангель получил приказ напасть на противника в лесу всеми силами пехоты и попытаться его оттуда выбить. Однако шведы уже потеряли свое преимущество перед противником, который расположился в двух или трех сильных линиях в глубине леса, и выбить его оттуда оказалось невозможным. В ходе повторных атак шведы потеряли вместе с отбитыми у противника четырьмя пушками еще несколько своих (согласно русским источникам, на данном этапе битвы у шведов было отобрано 8 орудий
[149]), причем, хотя отдельные батальоны противника выходили из леса на открытую местность, они большого урона не понесли, ибо всегда снова отводились в лес (русские драгуны, казаки и калмыки, глубоко обойдя оба фланга противника через лес, захватили четыре орудия, выдвинутые на позицию перед вагенбургом и брошенные ездовыми и прислугой при виде приближающейся русской конницы; при этом русским командирам так и не удалось повернуть свою конницу для удара в тыл шведской пехоте, на что впоследствии обратил особое внимание царь Петр
[150]). После отступления шведская пехота уже ничего не могла предложить, потому что крайне важно не утратить первый порыв и горячность солдата, a всегда надо пытаться воспользоваться ими. При этом генерал-майор Стакельберг так окончательно и не признался, что отдал приказ на это отступление, о чем нерешительно говорили некоторые офицеры, а его ответ, почему он отступил, прозвучал весьма неубедительно. В то же время шведская кавалерия хорошо сражалась против превосходящих кавалерийских сил противника, которые с самого начала боя справа и слева устремились к обозу и почти начали заходить в тыл пехоте с обоих флангов. Однако шведская кавалерия со шпагами в руках мужественно и удачно отбивала эти налеты и часто загоняла русских всадников глубоко в лес до тех пор, пока их пехота, которой становилось все больше и больше и которая выступала в боевых порядках, не выбивала всадников, в связи с чем они также вынуждены были ретироваться из леса.
В действительности, как отмечает Роберт Петре, генерал Стакельберг точно приказал пехоте отступить из перелеска, но только тогда, когда один из батальонов Хельсингского полка был там окружен и полностью разбит, подполковник Брюкнер убит и потеряны все знамена (также погиб и командир Аболандского батальона подполковник Магнус Ваденфельдт (Magnus Johan Wädenfeldt), а подполковник Маттиас Сталь был взят в плен. – П. Б.). В ходе битвы наибольшие потери понесли именно те шведские части и подразделения, которые активно участвовали в бою за перелесок: Финский, Хельсингский и Уппландский пехотные полки, Аболандский и Эзельский батальоны.
