Общее количество сил и средств, непосредственно задействованных в битве с русской стороны, составило 50,5 тыс. солдат и офицеров и 127 орудий: до 29,5 тыс. солдат и офицеров пехоты (68 батальонов минимальной средней численностью около 430 военнослужащих в батальоне
[552], включая выступившие из лагеря и из Полтавы 13 батальонов в отрядах С. Ренцеля, И. Головина и А. Келена), около 20,5 тыс. регулярной кавалерии (23 драгунских полка, один сводный драгунский полк из двух эскадронов, три конно-гренадерских полка и Генеральный шквадрон
[553]) и вся артиллерия главных сил русской армии, при которой находились около 500 военнослужащих-артиллеристов. Кроме того, в битве участвовали до 6 тыс. человек иррегулярной конницы без учета украинских казаков под командованием гетмана Скоропадского, поскольку они ограничились, в основном, демонстративными действиями.
С другой стороны, шведское командование привлекло для непосредственного участия в операции всего 8,2 тыс. солдат и офицеров пехоты, 7,8 тыс. – кавалерии, 4 трехфунтовых орудия и 190 артиллеристов и военнослужащих при 4 повозках с боеприпасами, а также некоторое количество иррегулярной конницы – около 1 тыс. валахов и 2–2,5 тыс. запорожских казаков; кроме этого, на завершающем этапе в битве пришлось участвовать отряду прикрытия, располагавшемуся в осадных укреплениях под Полтавой – около 1100 солдат и офицеров пехоты, 200 – кавалерии, 6 пушек. Как следует из приведенных выше данных, король не использовал в решающем наступлении на русскую армию до 1 тыс. солдат и офицеров пехоты и 4 тыс. кавалерии, до 3 тыс. казаков и почти всю артиллерию.
Данное решение Карла XII более или менее понятно относительно артиллерии, сковывающей маневр армии, а также пехоты и казаков, присутствие которых было необходимо для противодействия вылазкам из осажденной Полтавы и нападениям русской иррегулярной кавалерии на шведский обоз. Также оправданно выделение кавалерийских групп для обеспечения коммуникаций на случай отступления к Днепру. Однако почему король не усилил свою кавалерию, добавив к ней еще 2 тыс. солдат и офицеров, находившихся почти все время битвы в обозе, остается не совсем ясным.
Тем более, во-первых, по своим боевым качествам кавалерия в шведской армии превосходила аналогичный род войск противника. Передовые для своего времени организация и тактика действий шведской кавалерии послужили ближайшим примером для Фридриха II при реформировании им прусской конницы
[554]. Шведская кавалерия – драгуны и рейтары, лишенные тяжелого защитного вооружения, были обучены атаковать с максимально возможной скоростью, двигаясь в очень плотном эскадронном строю «плугом»
[555] с целью опрокинуть противника, действуя исключительно холодным оружием – для этого им служила регламентированная самим королем длинная прямая шпага. В обороне и при штурме укреплений драгуны спешивались и вели самостоятельный огневой бой.
С другой стороны, русская регулярная кавалерия, которая, за исключением двух полков, была организована в течение времени, прошедшего после поражения под Нарвой, не могла конкурировать с неприятелем, прежде всего, в сохранении порядка и слитности строя при движении, маневрировании и атаке, а также по индивидуальной подготовке бойцов. Упоминавшийся выше капитан бомбардирской роты Преображенского полка Иоганн Гуммерт, перебежавший к противнику под Нарвой, в письме царю Петру в августе 1701 года советовал перевести всех драгун в пехоту в связи с низким качеством подготовки личного состава русской кавалерии: «… наша конница ни к чему негодна, всю надобно обратить в пехоту»
[556]. По мнению самого царя Петра, высказанному им в письме фельдмаршалу Шереметеву, причиной поражения русских под Гемауэртгофом 15 июля 1705 года явилось «… недоброе обучение драгун, о чем я многажды говоривал»
[557]. Соответственно, 19 апреля 1706 года под Клецком в Белоруссии 1 тыс. шведских рейтар и драгун разгромили 5 тыс. солдат, стрельцов, драгун и казаков из отряда воеводы Семена Неплюева
[558]; 3 июля 1708 года под Головчином русская кавалерия была повсеместно опрокинута и разбита шведской так, что Белозерский, Санкт-Петербургский и Троицкий драгунские полки по приговору военного суда за позорящие действия впоследствии расформировали
[559]; 10 февраля 1709 года шведы выиграли большой кавалерийский бой между Краснокутском и Городней.
Помимо обучения солдат, в русской коннице были и другие проблемы, прежде всего, с качеством лошадей. Английский посол в России Чарльз Витворт весьма низко оценивал конский состав русской армии, причем с его оценкой были согласны и другие иностранные наблюдатели во всю первую половину XVIII века
[560]. В частности, иностранные дипломаты и военные отмечали неудовлетворительные физические кондиции конского состава – малорослость, а также то, что русские никак не привыкнут беречь своих лошадей (по нормам (меркам) средний рост лошадей, закупаемых для кавалерийских частей русской армии, составлял от 138 до 142 см в холке)
[561]. Напротив, лошади шведской армии не только вполне соответствовали принятым для кавалерии общеевропейским стандартам, но даже превосходили их благодаря преимущественному укомплектованию частей конским составом крупногабаритных пород (средний рост 165–170 см в холке).
Важно отметить также и то, что под Полтавой положение с фуражом в шведской армии обстояло лучше, чем с провиантом и боеприпасами
[562]. Согласно свидетельству Роберта Петре, пехотные и кавалерийские части выводили лошадей на пастбища за 8–9 километров от города. Поэтому состояние конского состава перед боем было удовлетворительным, по крайней мере, жалоб на лошадей в воспоминаниях шведских очевидцев нет, хотя общее количество лошадей примерно соответствовало людской численности армии (в каждом полку было свыше 400 обозных лошадей, не считая кавалерийских
[563]).
