– Тогда открой, пожалуйста, дверь.
Сюзанна обнаружила, что колпачок от американской зубной пасты плотно входит в отверстие греческой раковины. Наполнив раковину, девочка наблюдала, как вода льется через край на пол. Зрелище было впечатляющим.
Позднее они отправились ужинать в ресторан на крыше отеля, откуда открывался великолепный вид на залитый огнями Акрополь. Джек читал меню и переводил его на английский детям, которые хором воскликнули:
– У них нет гамбургеров? Не может быть!
Немного погодя свет на террасе вдруг погас. Официанты с подносами налетали друг на друга. Опасаясь худшего, Труди спросила:
– Сюзанна, у тебя в руке что-то есть?
– Да, мама, – ответила она.
– Отдай мне это, пожалуйста. – Как и следовало ожидать, это была электрическая пробка. – Девочке просто хотелось узнать, зачем нужна эта штука, – объяснила Труди.
Увы, их обслуживал тот самый официант, которого послали вытащить пробку из раковины в затопленной ванной номера.
Номер находился на четвертом этаже. На следующий день Труди услышала крик Стивена: «Мама, она опять!» – и, выглянув, увидела, как Сюзанна взбирается на балконные перила. Она просто не ведала, что такое страх.
Четыре дня спустя, уже собираясь покинуть отель, семья решила в последний раз пообедать в ресторане.
– В нижнем зале, – вспоминает Труди, – там, нам казалось, будет безопаснее. Мы уже заканчивали, когда я взглянула на Сюзанну и увидела, что она взяла в рот край бокала – это был бокал для вина на тонкой ножке, Сюзанна раньше таких не видела. Я спросила: «Сюзанна, ты пьешь или просто играешь с бокалом? Может, поставишь его на место, если не пьешь?». Она так и сделала, и я с ужасом обнаружила, что от бокала откушен огромный кусок стекла. Я сказала: «Сюзанна, молчи и слушай. Кивни, если во рту у тебя не еда». Она кивнула. Я попросила: «Осторожно открой рот и выплюни это мне в руку». Слава Богу, она откусила стекло аккуратно, не разбив его и не поранившись. Я спросила: «Сюзанна, зачем ты это сделала?». «У нас дома нет таких бокалов, – ответила она. – Я хотела узнать, вкусные ли они». Мы поскорее удрали из отеля и больше туда не возвращались.
Стивен вспоминает, что Сюзанна всегда была чрезвычайно жизнерадостным ребенком.
– Она всегда сияла, всегда пребывала в отличном настроении. Из-за работы моего отца родителям часто приходилось принимать гостей, и Сюзанна неизменно была звездой представления. Ей нравилось внимание. Ее любили все.
Этим словам есть немало подтверждений. У Джека и Труди сохранилось десять или двенадцать толстых альбомов с фотографиями, запечатлевшими детство и юность детей. Среди них нет ни единого снимка, на котором на лице Сюзанны отсутствовала бы ее сияющая улыбка. Она с легкостью обзаводилась друзьями. Труди записала ее в скаутский отряд для девочек, и Сюзанна была очень довольна. Ей хотелось постоянно носить форму, она не могла понять, зачем надо приберегать ее для собраний.
Все, что занимало воображение Сюзанны, давалось ей легко; а к тому, что не вызывало у нее интереса, она относилась как к визитам к дантисту – в том числе и к учебе. Когда семья переехала из Салоников в Афины, Сюзанну и Стивена отправили в школу урсулинок. В сентябре или октябре на второй год учебы одна из монахинь прислала родителям Сюзанны записку, сообщая, что девочке не дается таблица умножения. Вернувшись вечером с работы, Джек спросил дочь:
– Ты же умная девочка, так в чем же дело? Сюзанна ответила:
– Похоже, за лето у меня расплавились мозги. Джек даже попросил ее повторить ответ, полагая, что ослышался, а потом предложил: «Давай поиграем в игру. Мы сделаем из таблицы умножения развлечение».
– И я начал натаскивать ее. Как только она попадалась мне на глаза, я командовал: «Восемью два!» или «Девятью шесть!», а она должна была дать правильный ответ. Мне казалось, Труди это раздражает, но с помощью игры Сюзанна без труда заучила таблицу. Ей был необходим вызов.
Несмотря на отсутствие интереса к учебе у Сюзанны, языки легко давались обоим детям. Говоря по-английски, Стивен после младенчества в Ливане и Сирии хорошо понимал арабский и французский. Он изучал французский в колледже и теперь бегло болтал на нем. Оба они изучали греческий в школе, и учителя поражались, видя как быстро и точно Сюзанна схватывает правильный акцент и интонацию – еще лучше, чем Стивен.
К тому времени, как семья покинула Грецию, Стивену исполнилось тринадцать лет, а Сюзанне – десять. Джек был рад вернуться домой. Последние два года его службы в Греции совпали с периодом политических волнений в стране, кипрским кризисом и его последствиями. Несколько американцев погибли, и Джеку не нравилась сложившаяся ситуация. Он боялся, что не сумеет защитить семью, и такая беспомощность его не радовала.
Вернувшись из Греции в 1976 году, семья Коллинзов отправилась в Мэдисон, штат Висконсин, в рамках новой программы Министерства иностранных дел, согласно которой дипломаты должны были ознакомиться с управлением ниже федерального уровня, чтобы лучше объяснять эту систему за границей. Джек был назначен помощником губернатора, а затем стал особым советником главы Министерства здравоохранения и социальных служб. Джек и Труди считали себя консервативными людьми, сторонниками традиций, и все, что окружало их в либеральном городке, вызывало у них настороженность. Особенно их беспокоили взгляды, которые дети приобретали в школе. Но Мэдисон оказался живописным и очаровательным городком, и у родителей, и у детей появились здесь хорошие друзья, а впервые побывав в «Макдоналдсе», Сюзанна решила, что в Америке живется здорово. Хорошенькая голубоглазая блондинка, она не выделялась среди местных жителей шведского и немецкого происхождения: казалось, она только что прибыла с одной из окрестных молочных ферм. С другой стороны, Стивен был полной противоположностью ей, выходцем с Ближнего Востока посреди Америки. Одноклассники принимали его за мексиканца и немилосердно дразнили, хотя Стивен стоически сносил все обиды. В сущности, уже после окончания школы он признался родителям, как относились к нему в Висконсине, и оба они испытали чувство вины – оттого, что не заметили проблему и не справились с ней. Но в результате Стивен самоутверждался, старательно занимаясь, и с тех пор учился только на отлично. Он даже вступил в школьную футбольную команду, хотя был невысоким, коренастым и его частенько поколачивали белокурые верзилы. Вероятно, в результате первых месяцев жизни, проведенных в ливанском сиротском приюте, Стивен всю жизнь придерживался мнения, что за все надо бороться. Следующей гаванью этой одиссеи стал Спрингфилд, Виргиния, город по соседству с Вашингтоном, когда Джек вернулся в штаб-квартиру Министерства иностранных дел. Сюзанне уже исполнилось двенадцать лет, а Стивену – пятнадцать, и если какой-нибудь город они и считали родным, то именно Спрингфилд.
Джефф Фримен познакомился со Стивом Коллинзом летом, перед тем как оба пошли в десятый класс, и они быстро стали лучшими друзьями. Вскоре Джефф подружился и с Сюзанной, которая, как ему запомнилось, была тогда резвой девчонкой-сорванцом, предпочитающей общество старшего брата и его друзей. Кроме того, Джефф помнил, что когда Стиву докучала младшая сестренка, как это иногда бывает со старшими братьями и сестрами, он всегда действовал тактично и прилагал сверхъестественные усилия, чтобы не обидеть ее.
