Но этого Никамер не знал. Никаких вестей из столицы и от Пектофрага. Ни одного крельника с посланием. Хординги сумели отрезать Лонотор от империи. Как до этого отрезали Кум-куаро и Дельру.
Но горевать некогда. Надо воевать. И старый воин не осрамит ни себя, ни легион. Как бы там не сложилось, его воины примут бой и воздадут врагу особые почести железом и кровью. За империю!
Четыре пехотных полка генерал Хологат поставил в линию, а пятый выдвинул на левый фланг. Здесь поле тянулось до глубокого оврага с обрывистыми склонами. Овраг соседствовал с низиной, а та уже шла до самого озера. Весной эти земли уходили под воду, а к середине лета на их месте возникало мелкое болото. Даже зимой здесь редко когда гоняли повозки – податливая почва не самая лучшая опора для копыт и колес. Во всяком случае, местные говорили, что через низину двигать массы пехоты и конницы нельзя.
Конные полки генерал перевел за правый фланг, и только два эскадрона стояли ближе к левому. В целом вышло простое построение корпуса – во всяком случае, противник должен быть уверен, что с ним будут воевать по правилам имперской армии.
Так Никамер и думал, внимательно разглядывая строй хордингов. Судя по всему, те привели под Лонотор не больше четырех тысяч воинов. И в легионе почти столько же. Но его когорты вооружены самым лучшим образом для ближнего боя. А вот больших щитов и длинных копий у врага не видно. Кинутся толпой? Непохоже. Если они смогли организовать скрытое нападение на лагерь и город, то уж основы правильного сражения должны знать. Но почему их конница на одном фланге? Почему так неравномерно выстроена пехота – где четыре ряда, а где только два?
Сам он поставил легион в привычном порядке. Три когорты в линию и четвертую (седьмую по номеру) позади. Конный отряд разделил на две группы: легионеров и ветеранов отрядил на свой левый фланг, охотников и прочих – на правый. Лучников поставил впереди строя. Их хоть и немного, но накрыть врага залпами смогут. Тем более хординги не имели никакой защиты против стрел.
Жаль, не успели собрать баллисты, те хороши для пролома вражеского строя, но их заменят выделенные легионеры, способные с короткой дистанции метко послать метательное копье в цель. Вместе с лучниками они пробьют брешь, куда и ринутся остальные.
Для прикрытия двух третей поля пришлось выстраивать когорты в четыре ряда. Маловато для плотного удара, но дать обойти себя с фланга префект не мог. А вытягивать в линию и седьмую нельзя, ей предстоит усилить возможный прорыв.
Нет, причин для серьезной тревоги у Никамера не было. Враг здесь и готов к открытому бою. Он не превосходит легион числом и вооружением. Он не имеет значительных шансов на победу. Но почему тогда так неуютно и зябко? Почему вновь ноет сердце?
Тревожит неправильность врага. Его неуклюжесть. Но неуклюжий враг не смог бы дойти не то что до Лонотора – до кордонов империи.
Когда помощники доложили о полной готовности легиона к сражению, Никамер как раз обдумывал, стоит ли посылать к хордингам переговорщика. Может, те будут готовы с почетом отступить перед большой силой? Вдруг они передумают?
Но враг сам не горит желанием вступить в диалог. Значит…
– Начинайте, – хрипловатым басом скомандовал Никамер и потер грудь. – Да поможет нам Великий Огалтэ!
И поморщился, услышав рев труб. Когда-то этот звук вселял радость и уверенность в успехе. Но с тех пор прошло слишком много зим. И теперь от рева меди закладывало уши и било по нутру. И все-таки это был зов победы!
Легион шел красиво. В ногу, выдерживая ритм и темп. Щиты сомкнуты, копья подняты. Их опустят за тридцать шагов до вражеского строя после того, как сквозь шеренги отойдут лучники.
Стрелки двинулись вместе с когортами, готовя луки для первого залпа. По прежним нормативам максимальная дистанция боя против неорганизованного войска, где и кожаные доспехи были редкостью, составляла сто шагов. Для правильного войска – пятьдесят. Пущенная из армейского лука тяжелая стрела пробивала пехотный панцирь и медный или бронзовый нагрудник. Щит она не брала, так же как и тяжелый доспех. Но ранения в ногу, руку, а тем более в голову хватало, чтобы вывести из строя воина.
Сейчас лучники готовились дать залп с пятидесяти шагов. Хотя щитов у врага не видно, но что доспехи у них хорошие, разглядели все. Сигнал для залпа должен подать старший отряда лучников. Горнисты уже продували частыми выдохами легкие, дабы не сфальшивить.
Залп-другой, потом когорты опустят копья и перейдут на бег, а лучшие метатели швырнут по одному-два дротика.
Одновременно с ударом когорт в атаку перейдет и конная группа на левом фланге. Она опрокинет конницу врага, сомнет ее и ударит по пехоте и тылам. Проклятым хордингам будет некуда бежать.
Так планировали префект и кавекеры. Вот только их враг следовать плану имперских воинов не стал. Он подготовил свой.
Промежутки между пехотными ротами заняли роты тяжелых арбалетов. За их спинами выставили баллисты. Когда легион сократил дистанцию до двухсот шагов, арбалетчики быстро ушли вправо-влево, а потом и назад. И заняли позиции по бокам от расчетов машин. Командиры батарей дали отмашку. И воздух прочертили первые бомбы.
Четыре батареи – двадцать четыре машины. Половина била по рядам лучников и первой шеренге легионеров, вторая половина – по тыловой шеренге. С учетом недолета-перелета залп накрывал вражеские ряды на полную глубину построения.
Правда, радиус поражения не так велик, и двадцать четыре бомбы все когорты разом не снесут, но кто сказал, что залп будет один? И не два, и не три. Расчеты баллист имели большую практику и могли показать хорошую скорострельность. Лишь бы «зрителей» хватало.
Одновременно с отмашкой батареям в атаку перешли конные полки, имя целью большой отряд всадников врага. Его следовало уничтожить полностью. Желательно без близкого контакта. Но в бою предугадать все невозможно, так что хординги готовились к рукопашной.
Шагающие когорты и ряды лучников накрыла волна взрывов. Это было сродни извержению вулкана под ногами туристов. Шок, боль и ужас. Ровный выверенный шаг когорт сразу сбился. Раненые и убитые упали под ноги боевым товарищам, оглушенные бросали щиты и копья, зажимали уши. Уцелевшие продолжали идти, но потеряли темп. Грохот подействовал и на них.
В строю хордингов стояли восемь рот тяжелых арбалетов – четыреста штук в сумме. Когда первые бомбы проредили шеренги врага, арбалетчики спустили крючки. Рой стальных жал нашел свои жертвы, на землю упали почти полторы сотни легионеров. Еще полсотни устояли на ногах, но толку от них не было. Болт в руке, плече или ноге выводил из строя наверняка.
На дистанции в сто двадцать – сто семьдесят шагов тяжелый арбалет прошибал полный доспех легионера, а на пятидесяти – вместе со щитом.
Командиры квадрил и манипул криком и руганью заставляли сомкнуть строй и идти дальше. Но разрывы в шеренгах не позволяли сразу восстановить линию. Пока имперцы восстанавливали порушенный порядок, хординги дали второй залп из арбалетов. И почти сразу после него ударили баллисты. Новая волна взрывов накрыла противника. Легион встал.
