А потом был обед. Играла музыка, читались поздравления, говорились тосты, слышался смех. Новые мичмана были уже гости. После обеда они оставили корпус. Гардемарины и кадеты ушли в отпуск.
Весь день и весь вечер падал тихий, ласковый снег. Падал на золото накладных якорей гардемаринских погон, на звездочки погон молодых мичманов, снежинки таяли и превращались в кристально чистые слезы… Небо Петербурга плакало…
Корпус затих. Вечером не вспыхнули ослепительным заревом его окна, к его подъездам не потянулся блестящий съезд моторов и карет, и «красавиц юных рой» не устремился в Столовый зал.
Там было темно. Вальс не звучал.
Гибель «Гнезда Петрова»
Только на массивном письменном столе горела небольшая электрическая лампа. Углы кабинета, тяжелая кожаная мебель, шкафы, полные книг, и пол, покрытый ковром, тонули в полумраке. Чуть сутулясь, «по-нахимовски», в кресле у стола сидел пожилой человек в форме морского офицера. Глубокое раздумье охватило его. Правая рука, только что опустившая трубку телефона, так и осталась лежать на столе, а опущенная голова и холеная седая борода склонились на грудь. Неяркий свет лампочки бросал мягкие отблески на золото и черное шитье орлов адмиральских погон начальника Морского училища (с 1916 года Морской корпус был переименован в Морское училище) вице-адмирала Виктора Андреевича Карцева. В кабинете было тихо-тихо. Звенящая тишина, тишина перед грозой, напряженная, полная неясных ожиданий, тишина…
Адмирал выпрямился и откинулся в глубину привычного, удобного кресла. Неужели началось? Не верить только что принятому по телефону сообщению он не мог. Сведения были далеко не утешительными. Беспорядки на улицах могут быть и подавлены, но кто остановит тот хаос, который охватил Государственную Думу, пробрался в высшие сферы управления страной и упорно стремится нарушить стройность и единство командования необъятным фронтом? Где та сильная рука, которая так нужна сейчас, в столице? Где Государь? На фронте, в Ставке? А он так нужен именно здесь, где, может быть, решится судьба России, судьба престола. Задумавшись, адмирал заглянул в свое прошлое. Вспомнилось пережитое, события, участником которых он был, быстро промелькнули тени минувшего…
Молодые его годы прошли за границей, где отец будущего адмирала был российским генеральным консулом. Жизнь вне родины научила особенно остро любить Россию и ценить ее мощь и величие. Осталось и наследство: великолепное знание иностранных языков. А потом Морской корпус, и наконец в 1889 году он – мичман. Быстро летели годы. Плавания, походы, войны… С 1896 года почти непрерывно – служба на Дальнем Востоке. О Боксерском походе напоминает залеченная разбитая чашечка правой ноги. Вот и 1901 год. Исполнилась заветная мечта каждого морского офицера: он, лейтенант Карцев – командир миноносца в Порт-Артуре. В ночь с 26 на 27 февраля 1904 года загремели выстрелы с японской эскадры: первая атака Порт-Артура. Началась Русско-японская война. Миноносец «Властный» и его командир слились в одно, борясь за честь Андреевского флага, за честь России.
Адмирал поднял правую руку и медленно провел по белому кресту на груди. Да, эта ночь на 26 февраля 1904 года… Темная ночь, взлохмаченное море, холодное… Четыре брата – «Выносливый», «Властный», «Внимательный» и «Бесстрашный» – столкнулись неожиданно с восемью японскими миноносцами и вступили с ними в жаркий артиллерийский бой на дистанции 15–30 сажен. Вой ветра, шум моря, грохот орудий, вспышки огня… «Властный» схватился в горячем поединке с японским миноносцем, который выпустил в него мину, но промахнулся. Ранен минный офицер, и инженермеханик П.В. Воробьев, по личному почину, выпускает мины из двух аппаратов, и вслед за тем раздается, почти в упор, залп и поднимается столб воды. По-видимому, мина попала в кормовую часть японского миноносца, не успев даже погрузиться в воду, а ударила в него на лету. В эту ночь сам святой Георгий коснулся груди молодого командира «Властного».
Вспомнилась и другая ночь. Прошел почти год, и 20 декабря 1904 года русский консул в Чифу донес:
«Пришли миноносцы „Властный“, „Сердитый“ и „Скорый“ с известием, что сегодня должна состояться сдача Порт-Артура».
Сухо и коротко. Но была эта ночь прорыва мучительно бесконечна. Окруженные тесным кольцом вражеских судов, маленькие миноносцы скользили, как тени, среди высоких волн, вырывались из ослепительных лучей прожекторов и уходили от преследования. Было два выхода: или прорыв, или гибель. На миноносцах сдающаяся крепость отправила знамена, секретные документы, донесения, шифры и так далее. Все это в руки врага не должно было попасть. И тогда «Властный» выполнил свой долг.
Прошла Русско-японская война. Остались горечь поражения, опыт и твердая решимость возродить флот для блага и величия России. Он командует кораблями в Балтийском море, потом он – морской агент во Франции, Бельгии, Испании и Португалии и, наконец, с осени 1913 года – командир крейсера «Аврора». Судьба долго пряла свою пряжу, рисуя замысловатый узор его жизни, и привела его на этот корабль. Крейсер «Аврора» входил в учебный отряд Морского корпуса. Морской корпус – последний этап его службы. С ним и разделил он их общую, горькую участь.
Осенью 1913 года директор Морского корпуса вице-адмирал А.И. Русин покинул корпус, будучи назначен на пост начальника Главного морского штаба. Из целого ряда кандидатов, большинство которых – в адмиральских чинах, Государь выбирает именно капитана первого ранга В.А. Карцоева и назначает его и. о. директора Морского корпуса. Поступая так, Государь знал, что делал. Вице-адмирал Русин поставил программу обучения в Морском корпусе на высоту, отвечающую требованиям современной морской техники. С 1910 года Морской корпус – высшее специальное учебное заведение. Теперь новый директор должен дать ему блеск, выправку и светский лоск. Государь не ошибся в своем выборе. Безупречный слуга родины, рыцарь долга, прекрасный моряк, дипломат и строгий, но справедливый начальник взял в свои руки воспитание будущих молодых офицеров Российского Императорского флота.
В 1914 году, оставаясь командиром крейсера «Аврора», под брейд-вымпелом капитан первого ранга Карцов командует учебным отрядом судов Морского корпуса, а 3 августа, когда учебное плавание было закончено, Государь Император производит его в контр-адмиралы и утверждает в должности директора. Открылось новое поле деятельности, полное захватывающего интереса, но и полное ответственности.
И вот теперь, в этот грозный час нарастающих, как снежный ком, решающих событий, он сам от себя требует честного ответа: справился ли он с трудной задачей? По совести – он сделал все, что мог. Дух корпуса на высоте, выправка отличная, непрерывно повышаются успехи в науках, спорт поставлен великолепно, и с флота приходят блестящие отзывы о службе молодых морских офицеров на боевых кораблях. Когда на годовой смотр 6 ноября выходили на парад в Столовый зал батальоны кадет и гардемарин, когда они проходили церемониальным маршем перед Государем, стоящим у огромной статуи Петра Великого, он, Карцев, видел, как ласково улыбались прекрасные глаза Царя при виде этой блестящей стройной массы русских юношей в черных с золотом мундирах, радостно и уверенно шедших к заветной цели – служению Флоту, России и Императору. Нет, он выполнил свой долг и выполнит его теперь до конца!
