Мало того, психотерапевт, с которым Ди-Ди встречалась всего дважды, не только знает имя убийцы, но еще и состоит с ним в близком родстве… На этом в понимании Ди-Ди заканчивались простые совпадения и начиналось нечто из области фантастики.
Уоррен не стала садиться на свое привычное место. Вместо этого она осталась стоять напротив Аделин, прислонившись к стене и плотно прижав руку к телу.
– Расскажите мне о своем отце, – попросила Ди-Ди.
– Доктор Адольфус Глен… – начала Аделин.
Детектив закатила глаза и вскинула здоровую руку:
– Да-да-да, это я знаю. Для вас нет другого отца, кроме приемного. Он вырастил вас, дал вам любовь и все остальное, в чем может нуждаться маленькая девочка, включая спасение от психушки.
– Что ж, раз уж вы об этом заговорили…
– Расскажите мне о Гарри Дэе.
Выражение лица Аделин смягчилось. Она вздохнула и откинулась на спинку кресла, не выражая восторга, но покорившись своей судьбе.
– Я знаю о нем только то, что вычитала из старых газет и полицейских отчетов. Когда Гарри умер, мне был всего год. Как я поняла, одной из его жертв, молоденькой официантке, удалось сбежать. Она помчалась прямиком в полицию. К тому времени, когда полицейские собрали группу и приехали, чтобы арестовать его, Гарри был уже мертв от многочисленных порезов запястий. У матери случился нервный срыв, и ее отправили в психиатрическую лечебницу, а обо мне и старшей сестре позаботилась служба опеки. В течение следующих шести недель полицейские переворачивали наш дом вверх дном. Под полом в гостиной они нашли два тела и еще шесть жертв обнаружили на заднем дворе магазинчика Гарри. Будучи плотником, он испытывал особую любовь к разным инструментам.
– Он пытал своих жертв, – безжизненным тоном передала Ди-Ди слова Фила. – Некоторые из них прожили у него несколько недель.
– Но вы ведь не из-за этого проводите параллель между Гарри и последними двумя убийствами, не так ли?
– Нет, не из-за этого.
– Тот, кого вы ищете, снимает с жертв кожу, верно? В «Бостонском вестнике» не слишком много подробностей, но, учитывая ваш интерес к Гарри, осмелюсь предположить, что кожа снята тонкими длинными полосками. Более того, вы пытались собрать все фрагменты в единое целое, и у вас это не вышло. Значит, преступник забрал часть кожи с собой. В качестве трофея. И еще. Если вы прочитаете дело Гарри Дэя, вы наверняка подумаете, что фрагменты кожи теперь законсервированы в специальном растворе формальдегида, точную формулу которого так долго совершенствовал с той же целью Гарри Дэй.
Устав стоять, Ди-Ди опустилась обратно на свой стул, при этом она бессознательно оперлась на левую руку, что заставило ее болезненно поморщиться.
– Чертовски странное совпадение. Двое убийц. Разница в сорок лет. Оба с нездоровой привязанностью к человеческой коже. Скольких человек, по-вашему, убил Гарри Дэй?
– Ему приписывают восемь.
– Восемь трупов обнаружили в вашем доме. Как после этого пресса стала его называть? Дом ужасов или что-то вроде того?
Аделин только пожала плечами. Ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Ди-Ди уже сталкивалась с подобным, когда члены семьи пытались забыть ужасную правду о своих близких. Или когда жертвы ничтоже сумняшеся пересказывали ужасы, случившиеся, по их глубокому убеждению, с кем-то другим.
– Коллекция трофеев Гарри Дэя, – продолжила Ди-Ди. – Мне сказали, полицейские нашли тридцать три стеклянных контейнера с человеческой кожей. Он спрятал их под полом в шкафу.
Доктор вздрогнула.
– Примерно треть контейнеров составляют обычные стеклянные баночки, – добавила Уоррен. – Но, как оказалось, с течением времени Гарри постоянно совершенствовался. Он не только довел до идеала раствор формальдегида, но также стал использовать для хранения кожи стеклянные пузырьки наподобие флакончиков из-под духов. На каждый он вешал бирку. Не с именем, нет. Он подписывал их в соответствии со случайными деталями, которые могли что-то значить лично для него: цвет волос, место, во что жертва была одета. В общем, такой вот уникальный и абсолютно бесчеловечный идентификатор для каждого лота его коллекции.
Аделин снова вздрогнула.
– Полиции удалось сопоставить фрагменты кожи с телами жертв? – спросила она. – Вроде бы я читала несколько лет назад, что у команды из отдела нераскрытых дел появилась идея произвести анализ… законсервированных фрагментов кожи… на предмет совпадения с данными женщин, пропавших без вести в конце шестидесятых. Полицейские надеялись достать ДНК кого-нибудь из членов семьи этих женщин и сопоставить.
Ди-Ди ничего об этом не слышала, хотя идея была вполне здравой.
– Я не знаю, – покачала она головой. – По крайней мере, это объясняет, откуда в ПЗООП столько информации по делу сорокалетней давности.
– Полицейские также собирались проверить нераскрытые дела об изнасилованиях. Многие маньяки начинают свою деятельность с изнасилований, верно? Извращенная фантазия со временем превращает их из вуайеристов в убийц и насильников. То есть у Гарри могло быть гораздо больше жертв.
– Только те восемь он держал у себя дома, – согласилась Ди-Ди.
«Чтобы проводить с ними побольше времени», – хотела добавить она, но передумала. Бывших серийных убийц не бывает, они не могут остановиться. Таким был Гарри Дэй, маньяк с полным набором инструментов для удовлетворения своей больной фантазии, с личным рабочим пространством и гибким графиком. Если бы та официантка не сумела от него сбежать, кто знает, сколько еще девушек он мог бы убить…
Аделин вдруг негромко заговорила:
– Рано или поздно все приемные дети начинают фантазировать о своих настоящих родителях. Мои мама и папа были королем и королевой, но когда я родилась, им пришлось расстаться со мной, чтобы защитить меня от злого волшебника, который хотел прибрать к рукам все королевство, ну и так далее. Мой приемный отец был генетиком. Добрейшей души человек, но с сердцем настоящего ученого. К примеру, когда я в первый раз попросила его рассказать правду о моих родителях, он рассказал. После этого мне в течение десяти лет снились невероятно реалистичные кошмары, в которых на меня набрасывался монстр и сдирал кожу.
– Сколько вам было, когда Адольфус вас удочерил?
– В три года у меня обнаружили врожденную невосприимчивость к боли. Отец как раз меня курировал. Через некоторое время он решил, что приемная семья не сможет постоянно оказывать мне всю необходимую помощь, и, сделав пару звонков, лично удочерил меня.
– Вам повезло.
– Это точно.
– А что насчет вашей старшей сестры? Вы рассказали ему о ней?
– У нее не было редкого генетического заболевания, – просто ответила Аделин. В ее мире это явно говорило само за себя.
– А ваша мать?
– Она умерла через полгода после смерти Гарри, так ни слова и не сказав. Нервный срыв привел к психическому расстройству, и до конца своей жизни она пребывала практически в бессознательном состоянии.
