– А мы еще поработаем. Главное – начать. Остальные присоединятся. Много ли найдется желающих оставаться в числе обреченных предателей? Их спасение в союзе с нами.
Еще несколько минут Гербер, Хейде и Брайтенгер, почти не таясь, сколачивают свои боевые группы. Открытость, с которой они это делают, является для всех сомневающихся лучшим доказательством того, что заговор окончательно провалился и пора искать пути к спасению.
О том, чтобы уходить из ставки, никто уже даже не помышляет. Слишком поздно. Своим бегством и отсиживанием дома ничего теперь не докажешь. Представить гестапо свидетельство своей лояльности фюреру и режиму можно только здесь. Решительными действиями. К которым и призывает подполковник Гербер.
Пока там, наверху, генералы предавались философским размышлениям о степени жестокости по отношению к тем, кто не желает сотрудничать с ними, здесь, в подвалах и подсобках, никто ни в чем уже не сомневался. Здесь проверяли оружие, определяли наиболее очевидных зачинщиков бунта и были полны решимости пустить пулю в лоб каждому, кто осмелится не вовремя сдать оружие и поднять руки вверх.
– Кто вы такой, лейтенант? – перехватывают они в коридоре незнакомого офицера.
– Офицер связи. Прибыл от коменданта Берлина.
– Куда направляетесь?
– В комендатуру. Мне нужен был командующий округом Берлин – Бранденбург.
– Он только что арестован как участник заговора против фюрера.
– Не может быть!
– Не может быть, что участник или что арестован? – суровеет лицо Гербера и рука тянется к пистолету.
Лейтенант мычит нечто нечленораздельное.
– Ставим вопрос проще, – подключается к допросу Брайтенгер, тридцативосьмилетний майор с синюшным лицом завсегдатая пивной. – Вы за фюрера или против него?
– Конечно, «за», господин майор.
– Включаю в свою группу.
«Неплохое начало», – говорит себе Гербер, похлопывая лейтенанта по плечу.
Втроем они спустились в комнату, где ждали приказаний двое водителей разъездных машин.
– Вы, предатели! – орет на них Гербер, стремясь сразу же подавить волю обоих ефрейторов. – Вы тоже в этой стае заговорщиков, пытавшихся убить фюрера?
– Мы ничего не знаем, господин подполковник. Мы никого не убивали.
– Так, значит, это не вы подложили мину в ставке фюрера? – разыгрывает идиотский спектакль нервов Брайтенгер.
– Никак нет, – бледнеют парни, по-деревенски тупо уставившись на майора. – Мы все время здесь…
– Это кто-то другой.
– Без моего приказа за руль не садиться, – окончательно добивает их Гербер. – Где ваше оружие?
– В машинах.
– Взять его и немедленно сюда. Даю вам ровно минуту. Эти идиоты генералы даже не позаботились о том, чтобы получить под свое командование хотя бы отделение солдат, – оскалился он, глядя вслед громыхающим сапогами водителям. – Нет ничего комичнее и презреннее, чем генералы, оставшиеся без солдат. Как только оказывается, что некому выполнять их дурацкие приказы, они окончательно тупеют.
– Скоро сюда нагрянет гестапо. Оно разберется с этими мерзавцами, – поддерживает его Брайтенгер.
Получив в подкрепление двух вооруженных автоматами водителей, они направляются на поиски обер-лейтенанта Шлее, рота которого несла охрану здания. Но тот исчез вместе с большей частью своих солдат, которых снял с постов.
Поняв, что у здания остался всего один пост в составе унтер-офицера и рядового, да и те отказываются подчиняться штабистам и ждут возвращения своего командира, вызванного к майору Ремеру, Гербер дико расхохотался.
«Интересно, знает ли о мощи своей охраны генерал Ольбрихт? – недоумевает он, вновь и вновь поражаясь беспечности заместителя командующего и его сподвижников. – Может, пойти доложить?»
Брайтенгер тоже начинает грубо хохотать, но внезапно умолкает.
– Мы не собираемся командовать вами, унтер-офицер, – внушает он старшему поста. – Но когда обер-лейтенант или кто-либо из ваших офицеров появится здесь, предупредите, что в ставке командования уже есть группа людей, решивших своими силами подавить путч против фюрера.
Унтер-офицер испуганно таращится на офицеров, однако ровным счетом ни черта не понимает, поскольку ни о каком путче пока не слышал. Тем не менее обещает доложить.
По пути в центр связи они присоединили к своей группе капитана и лейтенанта, которые к штабистам не принадлежали, а прибыли сюда по делам и теперь, по существу, оказались в ловушке, поскольку из здания их попросту не выпускали.
– Если так пойдет и дальше, мы сформируем целую роту, – окончательно воспрял духом главный антипутчист.
В центре связи Гербер, фон дер Хейде и Брайтенгер еще какое-то время настойчиво обрабатывают офицеров-связистов. Каждому из них навязывается одна и та же мысль: «Все мы оказались в одной стае с заговорщиками. Путч провалился. К Бендлерштрассе движутся части СС. Охрана уже, по существу, разбежалась. Пора определяться и брать инициативу в свои руки».
– Что мы должны делать? – интересуются связисты.
– Пока – не передавать никаких распоряжений и приказов, исходящих от Геппнера, Ольбрихта, Бека, а также полковников Штауффенберга и Квиринхейма. Таким образом вы парализуете штаб. Как только подойдут части СС, быть готовыми выступить вместе с ними против заговорщиков. Мы ударим им в спину.
Все очень доходчиво и спасительно ясно. А потому – все «за», несогласных нет.
Появившийся с очередным приказом полковник фон Шверин попытался было возмутиться предательством связистов, но ему пригрозили, пока – только – пистолетом. Ошарашенный увиденным полковник помчался к Ольбрихту докладывать о существовании «заговора внутри заговора». Однако Гербера это уже не пугало. Прикинув расстановку сил и хорошо зная нерешительность путчистов, он был уверен, что никаких действий со стороны Ольбрихта и Штауффенберга не последует. Наоборот, доклад полковника фон Шверина окончательно добьет их.
– Передайте генералу Ольбрихту, полковник, что мы с нетерпением ждем его дальнейших приказаний, – насмешливо посоветовал он Шверину. – Агония продолжается!
46
Сигнал к бунту на «летучем голландце» был дан не подозревавшим этого обер-лейтенантом Хефтеном. Услышав подозрительный шум на улице, прилегающей к ставке Верховного командования вермахта, он спустился в фойе и поинтересовался, что происходит.
– Прибыла рота обер-лейтенанта Шлее, – обрадованно сообщил унтер-офицер, старший основного и единственного поста.
– Это из батальона майора Ремера? – встревожился фон Хефтен.
– Так точно, господин обер-лейтенант.
– И что собирается делать ее командир?
– Уже делает, – безмятежно доложил унтер-офицер. – Оцепляет здание.
