Издав радостное восклицание, Мидаклит бросился в угол пещеры. И вот он держит в руках продолговатый щит. На нем изображен корабль с распущенными парусами. На палубе – фигурки людей в высоких головных уборах, на носу – богиня со змеями в руках.
Ганнон смотрел на Радаманта. Жрец стоял, опустив голову и закрыв лицо руками. Во всем его облике были скорбь и отчаяние. Внезапно он протянул руку к щиту и взял его у Мидаклита. Затем он перевернул щит. Видимо, что-то в рисунке на щите было ему неприятно.
Подняв над головой факелы, Ганнон и Мидаклит наклонились над грудой сокровищ. Сверкали золотые и серебряные кубки, украшенные узорами. Они изображали мужчин с двойными топорами в руках, быков, опустивших рога, дельфинов, извивающихся осьминогов, птиц, парящих в воздухе и сидящих на деревьях. Под кубками лежали слитки золота, драгоценные камни. Одни из них были светлы и прозрачны, как вода, другие искрились, как вино.
Вот хорошо знакомые Ганнону бериллы и калхедоны. Их привозят в Карфаген из пустынной страны Гарамантов
[79]. Этими драгоценными камнями украшают свои пальцы богатые купцы Карфагена. А это, наверное, бриллианты, которыми славится сказочная Индия. А этот молочно-белый камень, кажется нефрит, столь ценимый египтянами. А вот кроваво-красный рубин. А этот зеленый камень – изумруд. Его доставляют из далекой Скифии.
Мидаклит и Ганнон стояли как зачарованные, не в силах оторваться от этого зрелища. Они думали о людях, когда-то, в давние времена, бороздивших моря в погоне за этими бесценными богатствами. Жажда добычи гнала их в океан. На что только ни шли эти люди, лишь бы заполучить эти яркие камешки! Но их сокровища остались на затерянном в океане острове, не нужные никому.
Голос жреца заставил карфагенян вздрогнуть:
– Торопитесь! Вас ждет море!
С этими словами жрец покинул храм. Карфагеняне решили: одному идти к лодке за матросами, другому остаться в пещере, чтобы отобрать наиболее ценные сокровища.
В пещере остался Ганнон. Укрепив на полу факел, он стал откладывать золотые и серебряные кубки, драгоценные камни. Камни он решил сложить на щит. Ганнон еще раз взглянул на него. Как две капли воды, он был похож на щит, купленный им в Карфагене.
Шорох заставил его обернуться. В нескольких шагах от него стояла Тинис. Она была в длинной белой тунике. Сейчас Тинис ничем не напоминала ту девушку, которую Ганнон встретил у ручья. Всем своим гордым обликом она походила на богиню. Несколько мгновений Ганнон удивленно смотрел на дочь Радаманта.
Потом приблизился к ней. Но Тинис жестом остановила его.
– Ты мой суженый! – сказала она, с трудом подбирая слова. – Я подарила тебе венок. Почему ты оскорбил меня рукопожатием?
Теперь Ганнон понял все. Венок – это не просто дар, это признание в любви.
– Ты должен был вернуть венок, если не любишь меня, – продолжала Тинис.
И вдруг какой-то порыв охватил Ганнона. Сердце его затрепетало, как парус во время внезапно налетевшей бури. «Вот оно, сокровище, которое мне посылает Танит!»
Ганнон снял со своего пальца серебряное кольцо с квадратной печаткой и надел его на палец девушки. Ее руки были холодны, как мрамор.
– Уже поздно! – произнесла Тинис. – Поздно!
Снаружи послышался шум голосов. Тинис вздрогнула всем телом и отступила к двери. Еще мгновение, и она исчезла во мраке.
– Тинис! Тинис! – звал Ганнон, и его голос гулко разносился под сводами.
Ганнон выбежал из пещеры.
Все пространство перед скалой было заполнено людьми.
Мужчины, женщины и дети выходили из пещер и шли к морю. На Ганнона никто не обращал внимания. Он искал глазами Тинис, но ее не было видно, не было и Радаманта.
Небо покрылось тучами. С моря подул сильный ветер. Со свистом он проникал в расщелины скал, шумел в кронах деревьев, клокотал в ручье.
– Тинис! Тинис! – звал Ганнон.
И, словно дразня его, откликалось эхо: «Тинис! Тинис!»
И тогда Ганнон увидел Мидаклита. Волосы его развевались по ветру.
– Скорее! Скорее! – кричал грек. – Сокровища уже на корабле! Сейчас за нами придет лодка!
Мидаклит бросился к берегу. И в этот миг Ганнон увидел Радаманта. Высокий и безмолвный, он стоял, окруженный несколькими островитянами. В руках у жреца была амфора.
Ганнон рванулся к Радаманту:
– Где Тинис?
Лицо жреца потемнело. Он отвел взгляд от Ганнона.
– Передай это другу, – произнес Радамант, протягивая Ганнону амфору. – Здесь самое дорогое, что у меня есть, – свитки.
– Где твоя дочь? – настаивал Ганнон.
Жрец молчал и медленно удалялся, окруженный безмолвными островитянами. На их лицах не было тревоги, скорее светилась покорность судьбе.
Адгарбал и Мидаклит подхватили Ганнона под руки и силой усадили его в лодку. Весла ударили по воде, и вот уже Ганнон на палубе гаулы. Загремела, заскребла по сердцу якорная цепь. Забился, затрепетал на рее парус. Зашумели под килем волны.
И тогда Ганнон увидел на утесе одинокую женскую фигурку. Хотя до утеса было никак не меньше двухсот локтей, Ганнон сразу узнал Тинис. Девушка стояла лицом к морю. В руках ее извивались змеи.
– Ифигения
[80] из Атлантиды! – воскликнул Мидаклит. Ганнон молча взглянул на учителя. «Ифигения? Что ты этим хочешь сказать?» – говорил его взгляд.
– Когда ты был в храме, – промолвил грек, – я узнал о страшном обычае островитян. Здесь девушки приносят себя в жертву подземным богам, чтобы отвести их гнев.
– Подземным богам?
– Да, подземные боги у них почитаются в образе змей.
Ганнон не отрываясь смотрел на утес. Ему показалось что одна змея, как черная плеть, скользнула по груди Тинис. Мучительно жаль было эту девушку, ее отца, весь этот народ, обреченный на гибель. Образ Тинис слился с образом Синты, как в тигле сплавляются два драгоценных металла. Ганнон протянул вперед руки, но на утесе уже никого не было. Словно все, что он видел мгновение назад, было сном.
Гаула выходила в открытое море.
В заливе Южного Рога
Снова в море
Каюта была полна кубками, амфорами с драгоценными камнями и другими сокровищами из храма Радаманта.
Мидаклит сидел рядом со спящим Ганноном. В руках его шелестел свиток. Врывавшийся сквозь щели ветер колебал пламя светильника. Мидаклиту казалось, что между строчками древней рукописи он видит солнечный свет и сияние моря, корабли входят в порт чудесного города атлантов. Их встречают статуи из красного металла и люди в белых одеждах.
