Вместо Брабанта Франсуа отправился домой, в Аррас. Там он сблизился с патриотом Шевалье, сестра которого сделала все возможное и невозможное, чтобы стать женой Видока. Она объявила, что беременна. Выбирать было не из чего: Шевалье мог жестоко отомстить за бесчестье, и Видок женился – в 18 лет. Брак его не был ни долгим, ни счастливым. Новобрачная сразу дала понять, что предпочитает, чтобы муж находился как можно дальше от нее – в Дорнике. Приехав однажды по поручению в Аррас, Франсуа застал жену с любовником. Сцена погони стала достоянием всех соседей. Даже Шевалье не смог ничего сделать для спасения репутации сестры. Видок выполнил поручение и, простившись со всеми, отправился с докладом к генерал-адъютанту в Дорник. Генерала он не застал, отправился вдогонку и некоторое время колесил по стране. Поиздержавшись в пути, Франсуа решил дождаться возвращения генерала в Брюсселе. Там он поселился у знакомой кокотки и стал вести праздную жизнь завсегдатая кафе. Вскоре он стал свидетелем работы компании шулеров. Как человек наблюдательный, Видок сразу понял, в чем дело, и от него предпочли откупиться. Эта «плата за молчание» вместе с деньгами, присылаемыми матерью, позволила ему жить с некоторым шиком. Однажды его задержала полиция. Видок решил скрыть свое настоящее имя (ведь его могли обвинить в дезертирстве) и назвался уроженцем Лилля по фамилии Руссо. Спустя некоторое время его знакомые из брюссельского кафе снабдили его фальшивыми документами на эту фамилию. Ему выдали свидетельство подпоручика шестого егерского полка, путешествующего верхом и имеющего право на помещение и продовольствие. Таких «офицеров» во Франции того времени было множество. Все они получали из казны полное довольствие, время от времени устраивали себе «повышение» по службе, и единственным ограничением карьеры служил талант каждого конкретного авантюриста. Видок вскоре стал капитаном гусар, познакомился с баронессой. Его непосредственный «начальник» – авантюрист со стажем – предлагал ему жениться на ней, однако Видок не стал пользоваться доверчивостью женщины и открылся ей. Баронесса на следующий день уехала из города, оставив ему в знак добрых чувств шкатулку с пятнадцатью тысячами золотом.
Судьба словно играла с Видоком: вскоре он сам оказался обманут женщиной. Розина опустошила его карманы столь же быстро, как баронесса их наполнила. Дольше оставаться в Брюсселе было невозможно, и Франсуа решил податься в Лилль. Здесь его жизнь не стала спокойнее. Вначале он связался с шайкой воров, затем (снова из-за женщины) оказался в тюрьме. Видок был осужден всего на три месяца, но его сокамерники – Груар и Гербо – изготовили поддельные документы, чтобы освободить еще одного узника, крестьянина Буателя. Когда их преступление было раскрыто, они дали показания, по которым Видок не только являлся их сообщником, но чуть ли не инициатором всей операции. В результате он был приговорен к шести годам каторги. Видок решился бежать при первой же возможности. Франсина – женщина, из-за которой он оказался в тюрьме, – принесла ему трехцветную ленту. Загримировавшись, чтобы походить на инспектора, и украсив лентой пояс и шляпу, Видок покинул тюрьму. У него не было ни денег, ни паспорта. Искать убежища можно было только у Франсины. По недостатку опыта Франсуа и не подозревал, что именно у нее будут искать его в первую очередь. Он вновь оказался в камере, но вовсе не собирался там задерживаться.
За последующие годы Видок испробовал множество способов выбраться из тюрьмы. Он спускался с башни на веревках, сделанных из простыней; проламывал стены; совершал подкопы… И, конечно же, устраивал «спектакли» с переодеванием. Перевоплощался он мгновенно. Стоило только возникнуть малейшей возможности бежать, как Видок ее использовал. Однажды он облачился в одежду монахини, которая ухаживала за ним в лазарете. В другой раз, когда оба конвоира были зачем-то вызваны из комнаты, надел забытую ими шинель, взял одного из арестантов за руку и спокойно вышел за дверь. Он действовал так уверенно, что все, кто встретился им на пути, даже не усомнились в его статусе. Впрочем, не все побеги были удачными. Один раз узники неправильно рассчитали направление подземного хода, и он оказался затоплен. Чтобы не захлебнуться в воде, пришлось позвать на помощь тюремщиков. В другом случае веревка оказалась слишком короткой, и Видок сильно повредил себе ноги. Тем не менее, он заслужил репутацию человека, который в огне не горит и в воде не тонет. Преступники его уважали, полицейские агенты – боялись и ненавидели. Все их приемы были бесполезны, когда речь шла о короле риска. Чтобы оправдать свои неудачи, они даже распустили слух, что Видок – оборотень, способный на глазах превратиться в копну соломы.
Свое пребывание в тюрьме (а позже – на каторге) Видок использовал весьма плодотворно. Он обучился кулачному бою у знаменитого Жака Гутеля, освоил искусство нищих, способных при помощи самых простых и безобидных средств симулировать любую болезнь, в совершенстве овладел воровским арго. Однако, находясь в самом сердце преступного мира, Видок сумел сохранить и свою волю, и убеждения. Он не хотел становиться закоренелым преступником, окончательно порывать с обществом. Все, чего он добивался, – свободы. И права вернуться на прямой путь. Но как раз в этом ему и было отказано. Клеймо каторжника делало его в глазах общества не человеком, а сильным и опасным зверем, которого необходимо держать на цепи. Но Видок был французом, а во Франции есть поговорка: сможешь все, если будешь уверен, что все сможешь.
Его цель оказалась вполне достижима, хотя путь к ней был долгим и тернистым. Видок был и погонщиком скота, и школьным учителем, плавал на каперском судне. Ему приходилось участвовать в абордажах, когда их корабль захватывал английские суда. Около десяти лет (1799–1809) он существовал почти открыто в качестве торговца одеждой. Однако прошлое висело над ним как дамоклов меч. В любой момент его могли опознать бывшие каторжники. Многие из них, чтобы получить вознаграждение, охотно сдали бы его властям. Другие потребовали бы платы за молчание или – что гораздо хуже – помощи в организации преступлений. В конце концов так и произошло. Но Видок нашел выход из положения. Он не стал скрываться, а предложил свои услуги властям. Поначалу его действия были крайне осторожными – несколько анонимных писем о готовящихся преступлениях. Затем он отважился появиться в приемной шефа первого отделения полиции префектуры Парижа господина Анри. И предложил ему сделку. Видок брал на себя обязательство очистить Париж от преступности. Взамен он просил простить все его прошлые проступки и обеспечить средствами его самого и своих помощников – бывших заключенных. Анри был в растерянности. С одной стороны, еще не было случая, чтобы расследование правонарушений доверили каторжнику. Но с другой – Видок, знавший преступный мир изнутри, был единственным человеком, который действительно мог справиться с этой задачей. Дело решилось в пользу новоявленного сыщика. И вскоре на улице Святой Анны открылась контора Сыскной полиции.
Поначалу в распоряжении Видока оказалось всего четыре помощника. Но даже такая небольшая группа вызвала бурю недовольства со стороны горожан, окрестивших ее «бандой Видока». Уголовный мир также не обрадовался такому назначению: ведь энергия нового главы сыска и его целеустремленность была прекрасно известна в этой среде. Опасения преступников оказались не напрасными. Видок ухитрялся справиться имевшимися в его распоряжении силами даже в тех случаях, когда официальная полиция в страхе отступала. Он нередко отправлялся на задержание в одиночку, и его репутация стоила поддержки целого взвода полицейских. Одним из самых знаменитых расследований Видока было дело о похищенных из Лувра драгоценностях. Новый глава сыска предложил господину Анри выпустить из тюрьмы наиболее знаменитых скупщиков краденого, а служащих музея на время заменить карманниками: их наблюдательность могла сослужить хорошую службу. Принятые меры привели к поимке преступника – графа де Руссильона. После этого дела Луи Филипп высочайше даровал Вид оку помилование.
