Поговорить с ним? Он осторожно пристроил Энрике на сгибе локтя и взглянул на него. Ему не требовался результат ДНК-теста, чтобы поверить, что это его сын.
– Она сумасшедшая, – пробормотал Цезарь себе под нос, не желая обращать внимание на нелепое предположение Сорчи по поводу того, что Энрике почувствует себя в безопасности, слыша его голос.
И что говорить? Ребенку всего десять дней, он едва способен контролировать свой взгляд. Он не поймет ни слова.
Глаза – того же оттенка, что и глаза матери, – изучали потолок. Совсем-совсем как у Сорчи, заметил очарованный этим сходством Цезарь. И такой же прямой взгляд.
Энрике уставился на него.
Цезарь обнаружил, что молча поднимает брови, словно спрашивая: «Ну, и что сейчас?»
Крошечный лобик Энрике прорезали морщинки. Миниатюрные брови приподнялись с тем же выражением, что и у Цезаря.
– Ты дразнишь меня? – спросил потрясенный Цезарь. Усмешка тронула его губы.
Ротик Энрике дернулся, и это было похоже на улыбку.
Что за черт?
Он видел в глазах сына маленькую личность, пока они смотрели друг на друга. Новый ум пытался понять этот мир.
– Я точно знаю, что ты чувствуешь, – пробормотал Цезарь, вспоминая, как пришел в себя в клинике и в первое время не узнавал ничего.
Он обнаружил, что прикасается к кулачку малыша.
Энрике разжал кулачок и крепко ухватил отца за палец. С таким же успехом он мог бы сжать легкие Цезаря. Что-то произошло в этот момент, что-то необычное. Цезарь никому не верил, ни с кем не откровенничал, никого не подпускал близко без тысячи тестов. А этот мальчик легко проник прямо в его сердце, оставив вход открытым.
В душе мужчины вспыхнуло мощное желание защитить.
Цезарь не был биологом, как его сестра, но он понимал, что родители должны испытывать желание бороться до конца за своего отпрыска. Это заложено в них на генном уровне.
В это мгновение Цезарь осознал, что готов сделать все для этого мальчика. Он осторожно погладил пальцем крошечные пальчики.
– Я всегда буду с тобой, – пообещал он сыну.
На ночь Энрике остался в гостиной. Цезарь смотрел спортивные новости, отключив звук, а Сорча в спальне бросала взгляды на кровать, которую им предстояло разделить.
И еще она смотрела на то, что оставила для нее модистка, уже увезшая в Париж подвенечное платье.
Этот сексуальный пеньюар – ее идея или идея Цезаря?
В любом случае он восхитителен. Только вряд ли понадобится.
Сорча собиралась провести брачную ночь во фланелевой пижаме.
Она услышала, как пульт слегка стукнул о стол, и напряглась, когда Цезарь вошел в спальню. Он бросил взгляд на нее, потом посмотрел на серебристый шелк с голубыми кружевами, лежащий на пушистом белом покрывале.
Это было ужасно. Сорча не выдержала и выпалила:
– Ты понимаешь, что я не могу заниматься любовью, верно?
– Доктор при мне предупредил, что нам нужно подождать шесть недель, да, – сухо сказал он, оставляя дверь приоткрытой, чтобы они могли услышать Энрике.
– Это… – Сорча показала на сексуальный пеньюар. – Ты ожидаешь от меня что-то сегодня?
Она зарделась, голос у нее сел. Она хотела коснуться Цезаря, доставить ему удовольствие. Это была их брачная ночь, во имя всего святого, но… Она попыталась проглотить ком в горле.
– Ты хочешь чего-то? – спросил он. Его руки были скрещены на груди, тон говорил о том, что он уверен в отрицательном ответе.
– Не знаю, – простонала Сорча, тоже скрестив руки.
Она не была ханжой, но не обладала большим сексуальным опытом. Репутация матери, затем беременность сестры-школьницы приучили ее к сдержанности. На работе было не намного лучше. Желая, чтобы ее воспринимали серьезно, Сорча отказывалась от флирта и свиданий с коллегами. У нее была пара длительных отношений, но ее целью оставалась карьера, а не совершенствование любовных навыков.
Она отчетливо сознавала разницу между ними в тот день в Валенсии, но надеялась, что Цезарь получил столько же удовольствия, сколько и она. Однако Сорча проснулась одна. Все, что произошло потом, доказывало, что он не был удовлетворен ее усилиями.
– Модистка спросила меня, потребуются ли пеньюар и ночная рубашка. Я сказал «да». – Цезарь пожал плечами. – Но я не предполагал, что ты воспримешь это как приказ.
Сорча нахмурилась:
– Не заставляй меня почувствовать себя юной девственницей.
– Только не говори, что ты была девственницей в тот день.
– Нет. Конечно нет. Я…
– Не желаю это слышать, – перебил он ее, махнув рукой.
– Ты о чем?
– Не желаю слышать, сколько у тебя было любовников. Тема закрыта.
Она моргнула.
– Ты не хочешь знать, сколько у меня было любовников? А у тебя было.
– Замолчи, – с нажимом произнес Цезарь. – Теперь мы женаты.
– В самом деле? – В ее сердце затеплилась надежда. – Мистер Разнообразие готов воздерживаться от секса шесть недель, а потом ограничивать свои потребности мною до конца жизни?
У Цезаря был такой вид, словно он собирался что-то сказать, но передумал. После длительной паузы он спросил:
– А у тебя из-за этого проблемы?
– Нет, – ответила Сорча, однако ее голос дрогнул.
Она мечтала именно об этом, но сомневалась в верности Цезаря.
Он сузил глаза.
– Неубедительно. Ты не собираешься ограничиться только мной, Сорча?
Она стиснула зубы, выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Я сомневаюсь, что смогу удержать тебя.
– Что заставляет тебя так думать?
– Ты ушел.
– Что ты имеешь в виду?
– После того как мы занимались любовью в тот день, ты ушел. Ты не разбудил меня. Ты оставил сообщение, что встречаешься с женщиной, на которой, как предполагалось, ты женишься. Если верить Дайеге, ты сказал ей, что тебе стыдно за то, что ты переспал со мной. Я предполагаю, что ты не получил удовольствия и постарался сбежать от меня как можно скорее. – Ее глаза стали влажными. Черт! Сорча отвернулась к окну. – Забудь. Ты прав. Давай не будем об этом говорить.
– Сорча, я не помню…
– Это не означает, что ты не бросил меня, – твердо сказала она, ударив кулаком по бедру. – Можешь ненавидеть меня за то, что я скрывала от тебя беременность, но в тот день ты заставил меня почувствовать.
Нет! Лучше промолчать.
Схватив фланелевые брюки и рубашку, она направилась в ванную.
– Сорча! – Голос Цезаря был подобен удару хлыста. Она остановилась. – Посмотри на меня.
