Кроме того, в Канто пользуются словом гейша, тогда как в Кансай говорят о гэйко. Я, собственно говоря, мало знаю, что собой представляет гейша в Кансай, но я полагаю, что у них много отличий».
Дебют, если можно так выразиться, Риты прошел на «ура». Она была явно в ударе. Тщательно загримированная, одетая в лазоревое кимоно с розовыми и белыми цветами среди зеленых веточек, перепоясанная золотистым оби, Рита практически не отличалась от гейш госпожи Цутиды.
Нас пригласили на вечеринку для узкого круга, которая проходила в одном из кафе Гиндзы. Старые клиенты госпожи Цутиды, в основном пожилые японцы, занимающиеся государственной деятельностью, отлично говорили на английском. И это очень облегчило задачу Риты. Я не стала выступать в качестве гейши, хотя госпожа Цутида настойчиво мне предлагала. Но я чувствовала странную опустошенность и апатию, и мне совершенно не хотелось портить впечатление, потому что унылая гейша — это нонсенс.
Когда мы приехали на место, нас провели в специальную комнату, служащую гримерной для актрис стриптиза, который входил в программу развлечений этого заведения. Я помогла Рите одеться. Она отчего-то начала сильно нервничать. Но когда пришли другие гейши, сразу успокоилась и со всеми познакомилась. Это были совсем молоденькие девушки, на вид ровесницы Риты. Они вначале немного смущались, но видя, что мы с удовольствием общаемся, расслабились и уже через несколько минут весело смеялись над шуточками Риты. Обе прекрасно изъяснялись на английском, так что языкового барьера не возникало. Я вышла, чтобы им не мешать. Войдя в зал, заметила госпожу Цутиду, которая сидела за столом с одним из мужчин. Я остановилась в дверях, не зная, как мне себя вести. Черное приталенное платье, чуть прикрывающее колени, туфли на высоком каблуке, высоко поднятые волосы отчего-то делали меня скованной.
«Надо же, — подумала я, — как я привыкла к белой маске гейши. И сейчас чувствую себя на этой вечеринке явно не в своей тарелке. Я просто не знаю, как себя вести».
Но госпожа Цутида, заметив мое замешательство, кивнула мне и улыбнулась. Я подошла к ее столику. Она представила меня, как свою гостью и коллегу, добавив, что я открыла в Москве свое дело с гейшами. Мне стало приятно, что меня представляют в таком статусе, и сразу мое черное элегантное платье показалось уместным. Мужчина, сидевший за столом, поклонился и пригласил меня присесть. Он смотрел на меня с едва скрытым восхищением. Я опустилась на стул, машинально поправив край короткого подола.
— Как представить гостям твою гейшу? — спросила госпожа Цутида.
— Ее зовут Ханако, — ответила я.
— Дитя цветка? — улыбнулась она. — Прекрасное имя. Что она может предложить из своих умений?
— Ханако вполне профессионально танцует, играет на сямисэне и кото, поет. Кроме этого у нее веселый живой характер.
— Замечательно! И она очень хорошенькая, — задумчиво проговорила госпожа Цутида.
И эта задумчивость мне отчего-то не понравилась.
Скоро появились гейши. Они выглядели словно три ярких цветка в своих шелковых разноцветных кимоно. Мужчины сразу оживились. Дальше все развивалось по плану. Рита танцевала с веерами, госпожа Цутида не спускала с нее глаз. Затем выступали ее девушки. Через какое-то время госпожа Цутида извинилась и подошла к Рите. Она что-то сказала ей на ухо. Я увидела, как Рита улыбнулась и поклонилась. Принесли балалайку. И госпожа Цутида объявила заинтригованным мужчинам, что Ханако это шкатулка с секретом и что на самом деле она настоящая гейша из России. Гости зааплодировали и шумно выразили одобрение. Рита вышла на середину и настроила балалайку.
«Только бы не про парня, который чесал яйцо, — с тревогой подумала я, наблюдая за ее лукавой улыбкой. — А то позора не оберешься, если вдруг кто-нибудь из гостей понимает русский».
— «Ах, милка моя, шевелилка моя, что ж ты только шевелишь, мне засунуть не велишь?» — запела Рита, притопывая в такт деревяшками гэта.
Мужчины сразу перестали разговаривать, и все внимание обратили на нее. Я покраснела от возмущения, но что можно было предпринять? Госпожа Цутида с любопытством прислушивалась и постукивала в такт пальцами по столу. Я сверлила Риту взглядом, но она продолжила с воодушевлением:
— «Ах, ты, Сеня, милый Сеня, свое счастье ты проспал: сколько раз тебе давала, ты ни разу не попал!»
Она исполнила еще несколько частушек и все подобного содержания. Я с трудом сидела на месте.
— У нее очень мелодичный голос, — заметила госпожа Цутида, когда Рита закончила и поклонилась. — И я вижу, что мои гости получают большое удовольствие. Маленькие отступления от традиций иногда полезны. Они оживляют искусство.
Я кивнула и глянула на довольную Риту. Она в этот момент подошла к соседнему столу и присела, скромно опустив глаза.
— Это у вас называется «частинки»? — спросил один из мужчин, глядя на Риту замаслившимися щелочками глаз.
— Частушки, — на русском ответила Рита и продолжила на английском, — это из-за частого плясового ритма.
— А о чем эти песенки? — не унимался он.
Рита глянула на меня, и я мгновенно сдвинула брови. Она поджала губы от явного желания расхохотаться и серьезно пояснила, что это песни о любви. Мужчина внимательно слушал и кивал, не сводя с нее глаз.
— Очень живая милая девочка, — услышала я голос госпожи Цутиды и повернулась к ней. — И несомненное обаяние ики, что так важно для успеха гейши.
Она пристально посмотрела на улыбающуюся Риту.
После вечеринки Антон заехал за нами и предложил поужинать в ресторане.
— Но только не с голыми девушками вместо столов, — сказала я.
— Конечно, не волнуйся, — улыбнулся он.
— Ты стала такой занудой, — заметила Рита.
После сегодняшнего успеха она выглядела необычайно довольной. Ее личико так и сияло.
Антон привез нас в ресторан с национальной кухней, мы заняли столик и заказали традиционные блюда из морепродуктов и белое столовое вино. За ужином говорили о всяких пустяках. Но мое настроение вновь резко упало. Антон поглядывал на меня, потом предложил отвезти домой.
— Вы устали сегодня, — заметил он. — И нужно хорошенько отоспаться.
— С чего ты взял?! — искренне возмутилась Рита. — Если Танька не в духе, то это не значит, что все устали. Я хочу как следует повеселиться.
— Знаешь, Антон, — спокойно проговорила я, — вы поезжайте куда-нибудь развлекаться. А я на такси доберусь. Мне, и правда, что-то не по себе.
— Но, Таня…, — начал он.
— Никаких но, — улыбнулась я. — Могу я, в конце концов, хоть немного побыть одна?
Антон посадил меня в такси.
Когда я оказалась в квартире, то сразу начала плакать. В принципе у меня не было причины для слез, но они сами собой текли безостановочно. Я отчего-то реально видела госпожу Дэн с ее злобным взглядом и кривым носом, комнатку в окия. Я рыдала все сильнее. Меня трясло, я плохо соображала, где я, кто я. Понимая, что все это закончится истеричным припадком, я попыталась взять себя в руки.
