Само собой разумеется, что обо всем происходившем на Украине немедленно было донесено царю, и царь поспешил отправить большую грамоту на имя гетмана Брюховецкого с приказанием, чтобы он сдерживал казаков в их своевольстве и убеждал их быть верными государю. Относительно Запорожья в этой грамоте сказано было, что туда, по царскому указу, послан воевода Яков Тимофеевич Хитрово и генерал Филипп фон Буковен с начальными людьми и со многими конными и пешими ратниками для похода на крымские улусы против нового крымского хана в помощь прежнему, если новый хан не согласится принять мира, состоявшегося между московским царем и польским королем. А что до жалобы запорожцев на то, будто царь только на письме объявляет им свою милость, в действительности же вовсе забывает о них, то запорожцы, коли они пребудут в христианской твердости, щедро одарены будут царским жалованьем, и если им нужно владеть какими доходами или местами в малороссийских городах, пусть присылают к государю своих челобитчиков, и им вскоре дан будет царский милостивый указ. Но царская грамота не имела никакого действия, и 11 февраля стало известно об измене гетмана Брюховецкого русскому царю
[598]. Брюховецкий отправил воззвание к донским казакам, пользуясь волнениями, поднявшимися на Дону, и в этом воззвании писал, что Москва, побратавшись с ляхами, решила всех живущих на Украине православных христиан, от старшин до младенцев, истребить мечом или в Сибирь загнать, славное Запорожье и Дон разорить и вконец истребить, чтоб те места, где обретаются славные войска Запорожья и Дона, в дикие поля для звериных жилищ обратить, или же иноземцами осадить; Москва хочет сперва Украину смирить, а потом об искоренении Запорожья и Дона промышлять будет, чего ей, Боже, не допомози!
[599]
В Москве нашли нужным прежде всего послать запорожцам жалованье в 2000 рублей и 100 связок немецких сукон разных цветов, ценой на 300 рублей. Царская грамота об этом отправлена 8 марта на имя кошевого атамана Ивана Белковского. В ней говорилось о богоотступном и нехристианском деле Брюховецкого, о его наговорах, будто бы русское войско послано в Запорожье не затем, чтобы держать басурман от набегов на Украину, а затем, чтобы проливать кровь украинского населения; затем говорилось об отправке к запорожцам еще в январе поручика Сухорукого, о проезде его через Полтаву и безызвестном исчезновении его неведомо куда; наконец, внушалась мысль впредь промышлять для обороны Украины и приводить отступников от царя к послушанию, за что обещалась непременная от царя милость
[600].
Однако ни жалованье, ни грамота не произвели своего действия, и на Украине открылся всеобщий бунт: во всех городах и замках стали бить, грабить бояр и воевод и выгонять московских ратных людей. В это время запорожские казаки, соединившись с мещанами, взяли приступом замки сосницкий, новгородский и стародубовский и всех воевод, там находившихся, перебили до смерти
[601].
Когда обо всем этом была получена весть в Москве, то царь приказал белгородскому воеводе князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому весной этого же года («как только подрастет трава») двинуться с войском на Украину. Ромодановский, получив царский указ, пошел на Котельву и Опошню Гадячского полка. В это же время гетман Брюховецкий, все более и более ожесточаясь в кровавых расправах против москвичей и своих личных врагов, дошел до того, что даже приказал сжечь живьем за какую-то вину гадячскую полковницу Острую. Этот жестокий поступок с женщиной возмутил даже запорожцев, и они снеслись с Дорошенко. Дорошенко, получив весть обо всем, происшедшем на Левобережной Украине, и о движении князя Ромодановского, призвал к себе орду и стал готовиться к отпору против русских. Положение Брюховецкого стало весьма критическим: народное движение, начавшееся против московских воевод, скоро обратилось против самого виновника введения их на Украине. Мало-помалу сторонники Брюховецкого стали бросать его и переходить на сторону Дорошенко, действовавшего и прямее, и смелее. При Брюховецком остались только немногие полковники да отряд запорожцев под начальством полковника Чугуя
[602]. Тогда Дорошенко отправил письмо к Брюховецкому с требованием сдать свое гетманство. Но Брюховецкий вместо этого пошел навстречу Дорошенко с войсками и с татарами. 7 июня 1668 года противники встретились на Сербинском поле, близ Диканьки. Тут казаки Брюховецкого перешли на сторону Дорошенко, и Дорошенко послал к Сербинской могиле, где стоял Брюховецкий, брацлавского сотника Дрозденко и приказал ему взять в плен Брюховецкого. По тому приказанию Дрозденко с несколькими десятками казаков явился к Брюховецкому и, объявив ему приказание своего гетмана, взял с кресла под руку и повел его к Дорошенко. Но тут к Дрозденко подскочил запорожский полковник Иван Чугуй, личный друг Брюховецкого, всегда, с самого начала его гетманства, остававшийся при нем с несколькими сотнями низового товарищества, и ударил Дрозденко мушкетным дулом в бок с такой силой, что Дрозденко упал на землю и выпустил из рук Брюховецкого. Но на Брюховецкого набросились его же собственные сотники и простая чернь; они немедленно схватили его и доставили Дорошенко. Приведя к Дорошенко и вычитав ему все его вины, сотники и чернь начали терзать Брюховецкого и таким образом 7 июня, в понедельник Петрова поста, в полдень, убили его перед глазами Дорошенко. Запорожский полковник Чугуй, возмущенный дикой расправой над Брюховецким, жарко стал подбивать войско убитого к тому, чтобы оно уничтожило Дорошенко, но войско Брюховецкого не послушало Чугуя, вследствие чего сам Чугуй ударил на некоторую часть казаков и истребил ее, хотя и не без урона для своих запорожцев. Но междоусобие продолжалось недолго, так как Дорошенко, извиняясь перед Чугуем и запорожцами, говорил, что он не желал смерти Брюховецкого и не отдавал приказания убивать его. Запорожцы, захватив с собой царскую бумагу, данную Брюховецкому, и бунчук, возвратились в Сечь
[603]. Сам же Дорошенко объявил себя гетманом обеих сторон Днепра и, оставив на левой стороне наказным гетманом черниговского полковника Демьяна Многогрешного, вернулся в Чигирин.
Во всех описанных действиях нигде не видно участия знаменитого вождя запорожских казаков Ивана Серко. И точно, Серко после своего возвращения из похода на Крым и получения за то похвальной грамоты от царя оставил, по неизвестной причине, Сечь и очутился в Слободской Украине в звании полковника города Змиева и заведующего казаками слобод Мерефы и Печенегов. Состоя полковником Слободской Украины, Серко лично убедился в несправедливых действиях московских воевод и бояр на Украине, и потому, снесшись с Дорошенко, выступил в защиту казацких прав Слободской Украины против Москвы. 4 марта 1668 года в слободе Красном Куте и на Торских озерах
[604] (где теперь находится город Славянок Харьковской губернии) вспыхнул бунт. Скоро этот бунт отозвался в городе Змиеве: восстал змиевский полковник Иван Серко. 11 марта Серко, вместе с казаками, из Змиева бросился к Харькову, имея целью поднять и харьковцев против московских бояр и воевод. В то время харьковским воеводой был Лев Сытин: «11 марта пришел под Харьков изменник Ивашка Серко с изменники черкасы, собрався с многими людьми, и переходят реку Уды в 2 верстах от Харькова и хотят идти под Чугуев». Но харьковцы отказались действовать заодно с Серко. Тогда Серко решил силой заставить их. Чугуевский воевода сообщал о том белгородскому воеводе, князю Григорию Григорьевичу Ромодановскому, извещая его, будто харьковцы уже изменили царю. Но Ромодановский уверил Чугуевского воеводу, что харьковцы остались верны великому государю, и приказывал ему, «ссылаясь с харьковским воеводой Сытиным, однолично над изменниками черкасами промысел и поиск чинить, и полон имать, и села и деревни жечь, сколько Бог милосердый поможет». После этого Серко принужден был покинуть Харьков. Покидая Харьков, он, в апреле того же года, разорил село Боровое, в мае ограбил слободы Колонтаев и Мартовую
[605], потом очутился каким-то образом под городом Ахтыркой, где, вместе с запорожцами, бился против царских войск, из-под Ахтырки вернулся в Китенку. 20 октября Серко уже очутился в Чигирине, где, по известию польского поручика Белькевича, завезенного Дорошенко в качестве пленника, ходил по городу «своевольно, а не за караулом» и, после побега Белькевича, оставался в Чигирине
[606]. 26 октября Серко был в Торговице. Как говорится в «Актах Южной и Западной России»: «А о том вельми печален, что от царского величества отступил, а бусурманам он не присягал… Приходил же он и соединился с городами, в которых живут казаки, не для чего иного, как для того, чтобы воеводы над нашими (украинскими) людьми не были, а вместо них, по старому украинскому обычаю, поставлены были полковники, сотники и войты»
[607]. Нужно думать, что к этому же времени относится известие и о том, что Серко, кроме Ахтырки, был и под Полтавой, где он почему-то закопал в земле под городом пушки, которые потом выкопали полтавские казаки, ходившие под великого государя город Валки
[608].
