Он стоял довольно близко и мог бы к ней прикоснуться, но не стал, и это ее сильно задело, ведь даже злясь, он не мог отказать себе в удовольствии коснуться ее.
– Если ты требуешь, чтобы эти пункты значились в договоре, тогда…
– Нет, – перебила его Лорен. – Я хочу доверия. Уважения. Мне противно даже думать о таком…
– Я не хочу начинать наш брак со странных условий, предполагая, что он все равно разрушится. Я намерен жениться раз и навсегда. На этом разговор окончен. Ты меня поняла?
Скопившиеся за неделю слезы вдруг полились из ее глаз. Облегчение, стыд, страх… Слишком много эмоций распирало Лорен изнутри:
– Я тебя поняла. Но если совет не примет меня и заставит тебя жениться на бейраатке…
– Они примут меня, тебя и нашего ребенка, – твердо заявил Зафир. – У них не останется выбора.
Лорен и представить себя не могла, сколько этот человек в течение жизни боролся со своим окружением и до сих пор борется, каждый день. Он честно делал свое дело, но люди постоянно в нем сомневались. Его заносчивость постоянно ее ранила, но по-другому общаться он, казалось, не умел.
Заднее освещение выгодно выделяло его широкие плечи, грудь, обтянутую темно-синей рубашкой, узкую талию и мощные ноги. Лорен охватило непреодолимое желание назвать этого гордого мужчину своим.
Чтобы весь мир знал, что Зафир принадлежит ей и только ей.
Обняв ее за плечо, он смахнул с ее щеки слезинку:
– По-моему, мы оба не хотели об этом говорить, разве нет?
Ее тело никогда не сопротивлялось ему, в отличие от разума. Лорен прильнула к Зафиру, чувствуя себя в его объятиях как в коконе. Он осторожно держал ее, от его тела веяло теплотой и нежностью.
Она шмыгнула носом и вытерла слезы:
– Ты прав.
Зафир внимательно на нее посмотрел. И его недовольный взгляд стал откровенно сердитым.
– Телефонный разговор с твоей матерью… Вот как все началось.
Лорен дернула плечами.
– Они приедут на свадьбу?
– Нет.
– Это тебя расстроило?
Обманутые надежды, одиночество – вот каков был результат немых детских слез и горечи, но в итоге Лорен поняла, как с этим справляться.
Она перенесла свою боль в служение людям, заботу о тех, кто с трудом мог себе позволить медицинскую помощь.
Старшая школа, колледж, ее совершеннолетие и день, когда она получила свое первое предложение о работе… Лорен прекрасно обходилась без родителей в самые важные моменты жизни. И прекрасно обойдется без них сейчас.
Сдерживая улыбку, она посмотрела на Зафира:
– Наверное, во всем виноваты гормоны.
Но вместо того чтобы расслабиться после ее чистосердечного признания, Зафир лишь насторожился.
– Она причинила тебе боль, и ты это скрываешь? И от меня, и от себя самой?
Лорен выпрямилась. Она всегда так делала, когда оборонялась.
– Ничего я не скрываю! Это все гормоны и приготовления к свадьбе, из-за них я стала более впечатлительней.
– Значит, твоя мать не собирается приезжать на свадьбу, но внушает тебе весь этот бред, зная о твоем состоянии и о том, что ты здесь совсем одна?
Лорен кивнула, поразившись, как легко Зафиру удалось обрисовать ситуацию.
– Да, вроде того. Но это не ее вина, Зафир. – Она сама от себя не ожидала, что будет защищать мать. – Она всегда была прагматичной.
– Нет, она виновата, Лорен. И я рад, что она не приедет на свадьбу, иначе у нее найдется миллион поводов тебя расстроить. И вообще, я считаю, тебе не стоит больше с ней встречаться. Я прикажу госсекретарю известить твоих родителей, что их приглашение на въезд в Бейраат аннулировано.
– Что?! – не поверила своим ушам Лорен. – Во-первых, нельзя просто так взять и аннулировать приглашение, Зафир! Что за наглость?
– Я правитель Бейраата. Я и должен быть наглым.
Губы Лорен задрожали, она еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Ей захотелось его поцеловать за то, что он так легко ее рассмешил.
Она вздохнула, понимая, что с его диктаторством придется бороться.
– А во-вторых, не тебе решать, встречаться мне с ней или нет.
– А ты хочешь с ней встретиться? Да им же плевать на твое счастье и благополучие! А ты не в том положении, чтобы переносить стресс.
– Они все-таки мои родители, Зафир. Твой отец даже не удосужился сообщить, что ты его сын, пока ему не потребовался наследник получше. А ты ведь из кожи вон лезешь, чтобы воссоединить Бейраат.
Зафир должен был разъяриться от того, что Лорен подняла запретную тему. Или, по крайней мере, сказать, чтобы она не лезла, куда не надо.
Но он задумался:
– Я с рождения стремился делать все для процветания Бейраата. Чтобы заполучить мою преданность, отцу не пришлось делать широких жестов или сулить богатства. Он сделал меня своим орудием, не произнося длинных речей. Я никогда не встречал столь искусного оратора. Утром я обычно ходил на уроки, днем занимался с дворцовой стражей, а вечером… Это было мое любимое время. Перед ужином отец звал меня к себе в кабинет. Он рассказывал мне истории о великих битвах, о воинах, которые жертвовали собой ради своего народа и клана, о войсках, которые идут на поле брани… И девятилетний сирота начал дышать этими историями. Он просил рассказать их еще и еще и клялся в своей верности.
Чтобы выжить, сироте нужно было поверить, что он принадлежит чему-то большему. И в итоге в нем осталось лишь желание воплотить сказку в реальность.
Лорен наполнила бесконечная жалость к мальчику, которым был Зафир, и лютая злость на мужчину, который бессердечно превратил его в машину, запрограммированную на служение Бейраату.
– Зафир! Во что бы ты ни верил, это…
– Это то, что я не могу побороть.
В его тяжелом взгляде читалось, что Лорен следует оставить любые попытки, но ей страстно хотелось его вытащить…
– А вот твой случай побороть можно, – произнес он. – Я запрещаю тебе разговаривать с матерью.
– Запрещаешь?! – Лорен неожиданно для самой себя рассмеялась.
Пройдя через гостиную, она ткнула пальцем Зафиру в грудь:
– Запретить мне ты ничего не можешь. И вообще, нужно исключить это слово из супружеского лексикона! Я собираюсь стать твоей женой, Зафир, а не служанкой.
– Супружеский лексикон? – В его прищуренных глазах заиграли веселые искорки.
– Именно! – ответила она и стала загибать пальцы: – «Запрещено», «приказ», «натренировать»… Исключить раз и навсегда.
Зафир внимательно посмотрел на Лорен. Ее потяжелевшая грудь под тонкой кофтой была почти полностью скрыта от его раздевающего взгляда.
