– Ну баб! Где ножницы? Сейчас деда проснется и не согласится, чтобы я его подстригала.
– Вот, возьми… – рассеянно протянула Клавдия Яночке ножницы и спросила: – А с чего ты решила, что мама не хочет тревожить меня тетей Лилей? Ты что – думаешь, они ее не нашли? Лиля, что ли, не дома?
– Я вапче-то не знаю… – сосредоточенно пыхтела девчушка, прилаживаясь к шевелюре спящего деда. – Но… папа вчера… маме говорил… «Анюта, ну когда уже вы Лилю вернете мужу?»… Баб, так красиво?
– Ага… а мама?
– А мама говорит: «Ах! Володя! Ты не представляешь, как все непросто! Боюсь, мы ее еще не скоро увидим!» Деда! Ну не шевелись, я из-за тебя здесь неровно выстригла!
Клавдия без слов опустила руки. Так и есть, не нашли они девчонку. Та все так же прячется, а Даня все-таки не с женой, а с посторонними девицами.
– Яночка! По дедушке соскучилась, – умилялся Акакий Игоревич, случайно открыв глаза. – Клава, разбуди меня, когда надо будет укладывать Яночку спать.
Однако задремать снова ему не удалось. В прихожей позвонили, и за дверью послышался знакомый голос:
– Мам, это я, открывай.
На пороге, излишне веселый, лучился улыбками Даниил с кучей пакетов, и только темные круги под глазами и впалые щеки говорили о том, что не так сладко приходилось сыну без любимой жены.
– О! Янка-обезьянка! И ты тут! – подхватил Даниил на руки выбежавшую Яночку. – Мам, а я, как и обещал, к тебе на домашний борщ! Накормишь?
– Отчего ж не накормить… – пожала плечами Клавдия и отправилась к плите.
Следом за ней поспешил сын, а за ним и Акакий Игоревич, который и вовсе считал неприличным дремать, когда в доме сын долгожданный.
– Смотрите, что я принес! Янка, это тебе, принимай! – Даниил выудил из пакета коробочку с шоколадными зайцами.
Клавдия криво усмехнулась – не врала Яночка, у Ани действительно работа. И, скорее всего, по делу брата. Иначе откуда бы сын узнал, что Яночка у деда с бабкой. А он знал, не Каке же он притащил этих шоколадных зайцев.
– Мам, тебе смотри чего – всякую разную рыбу – и копченую, и малосольную, и просто живую. – Даниил выставил на стол баночку с двумя необыкновенно красивыми рыбками. Чего там, сын прекрасно знал, что мать с ума сходит от аквариума. – Это, мам, знаешь кто? Это скалярии. Говорят, жуткие капризницы. Но ты ж у нас ас, у тебя они, знаешь, какие вымахают!..
Пока Клавдия с Яночкой определяли рыбок в аквариум, сын не переставал кидаться подарками.
– Пап, а нам с тобой я бутылочку бренди притащил, ты не против?
– Я, Даня, конечно, по вечерам-то в пятницу не сильно пью, ты же знаешь. Я все больше по праздникам, – принялся кривляться Акакий, помня, как сын коварно не открывал ему дверь. – Однако ж не могу допустить, чтобы такую дозу сын один выхлестал. Не стану потворствовать пьянству!
– И правильно сделаешь! – шутливо нахмурил брови Даня, твердо ударил по столу кулаком и вдруг рассмеялся. – Пап, а чего это у тебя с головой?
Акакий ухватился за голову, вроде все на месте – уши там всякие, нос…
– Пап, кто тебя стриг? Руки бы тому…
– Это я, дядь Даня! – высунула мордочку из комнаты Яночка. – Пока деда спал, я его немножко… у него не получалось хорошая стрижка, у него совсем волос мало. А ножницы ровно не стригут.
Дед медленно побледнел, потом еще раз, уже с большим вниманием ощупал голову и рванул в ванную.
Из зеркала на него глянул немолодой уже человек с печально вздернутыми бровями и совершенно дикой прической. По всему черепу растянулась просторная блестящая гладь, Клава называет ее плешью, по краям, грубо говоря, плеши топорщились чахлые кустики седых волосин, неровно выстриженных детской рукой. С такой прической Акакий напоминал сильно запущенного больного.
– Клавдия!! – с диким ревом выскочил он из ванной. – Почему за ребенком не следишь?! Это кто у меня вместо головы бардак сотворил, я тебя спрашиваю?! Тебе доверили дитя, а ты за ребенком усмотреть не можешь!!
Клавдия только затрясла подбородком, и отчего-то глаза ее наполнились влагой.
– Стара я стала, Кака, – всхлипнула она, и оба мужчины раскрыли рты – так непривычны были для Клавдии слезы. – Не могу за своими детьми уследить, где уж мне за Аниным… Одна дочь ребенка бросает, на работу несется, врет матери… Другой каких-то баб по ночам домой таскает… Разве меня кто слушает, Кака? Вот и тебя тоже – сколько раз к сыночку домой бегал, а тебе даже двери не открыли! Так что, чего уж на Яночку сердиться… А ты, Кака, не печалься, завтра я тебя сама налысо побрею, да и все. Чего уж по волосам плакать, по детям своим надо…
Даниил перестал фальшиво улыбаться, уселся за стол и положил перед собой руки.
– Пап, говорили мне, что ты приходил… – начал он, насупясь. – Яночка, иди-ка, включи телевизор, там сейчас про Маугли показывают. И вытащи зайцев из коробки, к ним еще игра какая-то прилагается.
Девочка швыркнула носом, однако ослушаться не решилась, да и игра еще не была найдена. И, звонко топая, она унеслась в комнату.
– Пап, я знаю, что ты ко мне приходил, мне говорили. Только меня не было дома.
– А кто? Кто тогда был у тебя дома? Грабители? Воры? – не выдержала Клавдия.
– Ну почему сразу воры? – удивился сын. – Просто у нас к Мишке приехали родственницы, сестра жены, кажется, с дочерьми, а они еще ремонт не успели доделать. Хотели как лучше – к приезду родственников, а им с полами затянули. Ну я и предложил им пока у меня пожить. Ну, чего зря по гостиницам маяться. А сам я в дом перебрался.
У сына действительно имелся еще и дом в двадцати километрах от города. Совсем недавно он продал роскошную дачу, кое-что добавил и купил особнячок в три этажа. Дом был уже готов принять новых хозяев, да те как-то пока не торопились – Лилечка докупала кое-что по мелочам, Даня задумал сад и фонтаны, переезжать же было решено летом. А вот, оказывается, домик раньше сгодился.
– А чего ж они – не могли двери открыть? – с обидой бубнил Акакий Игоревич, все еще ощупывая исковерканную прическу.
– Так старшие днем по магазинам бегают, а младшую – десять лет девчонке – дома оставляют одну, она от телевизора ни на шаг. Ну и, понятное дело, строго-настрого ей запрещено не только открывать, даже близко к двери подходить. Пап, мама, ну неужели вы думаете, я бы вам не открыл? Или Лиля, если бы вернулась? – Сын растерянно смотрел на родителей.
Клавдия утерла полотенцем нос, тут же смахнула этим же полотенчиком волоски с головы супруга и проворчала:
– Думаем мы… Мы не думаем, нам твоя сестрица так прямо и сказала: мол, вернулась Лиля домой, живет с мужем в счастливом браке, так что не волнуйтесь, дорогие родители. Врала, конечно.
У Дани вытянулось лицо.
– Нет, ну… если Аня сама так сказала… Ага… стало быть, вернулась… в браке мы с ней проживаем, и в очень даже счастливом.
