Я сидела у дальней стены. Она приятно холодила спину. Накануне я крепко уснула, а проснулась вся в жару. Он туманил голову, отбивая всякое желание думать. Покалеченная рука висела как плеть. Я тупо смотрела на дверь камеры. Мне казалось, что она качается и по ней пробегает рябь.
Я пыталась себя уверить, что слегка простудилась, и только. Оттого у меня и пылает лицо. Это простуда, а не лихорадка от воспалившейся раны. Я приложила руку к груди. На колени упали кусочки засохшей глины. Каждый вдох – словно глоток битого стекла. Это не лихорадка. Не лихорадка. Обыкновенная простуда.
Мне жгло отяжелевшие веки. Нет, только не спать. Спать нельзя. Я должна убедиться, что рана не воспалилась. Я должна… дол…
Дверь по-настоящему качнулась. Нет, не сама дверь. Темнота вокруг нее. По темноте пробежала рябь. Меня сковал страх, когда я увидела появившуюся из тьмы мужскую фигуру. Казалось, она прошла в щель между дверью и стеной. Наверное, это призрак.
Но это был не призрак, а вполне осязаемый Ризанд. Его фиолетовые глаза блестели в тусклом свете. Остановившись возле двери, он улыбнулся мне и сказал:
– Надо же, в каком плачевном состоянии пребывает доблестная защитница Тамлина!
– Убирайся в преисподнюю, – огрызнулась я, но из горла вырвался лишь слабый шепот.
Голова у меня одновременно была легкой и тяжелой, но если попытаюсь встать, то наверняка упаду.
Ризанд с кошачьим изяществом подошел ко мне и легко опустился на корточки. Принюхался, поглядел на заблеванный угол, поморщился. Я попыталась извернуться и двинуть Ризанду ногой по физиономии. Но ноги меня не слушались.
Ризанд поднял голову. Его кожа слегка светилась, как светятся алебастровые лампы. Я моргала, прогоняя дымку, но не могла даже отвернуться, когда его холодные пальцы коснулись моего лба.
– Что бы сказал Тамлин, узнай он, в каком ужасающем состоянии пребывает его возлюбленная? Доблестная победительница миттенгардского червя гниет в зловонной камере, сжигаемая лихорадкой. Но увы, Тамлин не может сюда прийти. За каждым его шагом неусыпно следят.
Моя покалеченная рука не попадала в полосу света. Не хватало, чтобы Амаранта узнала, как я день ото дня слабею.
– Уходи, – уже громче сказала я, ощущая жжение в глазах и горле.
Мне было тяжело глотать.
– Я пришел, чтобы предложить помощь. Неужели у тебя достанет наглости меня прогнать?
– Уходи, – повторила я.
Мои глаза воспалились. Я с трудом держала их открытыми.
– Между прочим твой поединок с червем принес мне кучу денег. Я решил оказать тебе ответную услугу.
Я прислонилась головой к стене. Все кружилось, кружилось, как волчок… как… сама не знаю что. Только бы меня не вытошнило при нем.
– Позволь взглянуть на твою руку, – совсем тихо попросил Ризанд.
Моя рука оставалась в тени, я вообще не могла ее поднять.
– Я говорю, дай взглянуть на твою руку, – уже не попросил, а прорычал Ризанд.
Не дожидаясь ответа, он схватил мой левый локоть и развернул так, чтобы рука попала в полосу света.
Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть, меня словно окунули в огненную реку. Голова поплыла. Все мои ощущения сосредоточились на обломке кости, торчащем из руки. Никто не должен знать, до чего мне паршиво, иначе Амаранта и ее прихвостни воспользуются этим.
Ризанд осмотрел рану. На его чувственных губах заиграла улыбка.
– Удивительно поганая рана.
Я выругалась.
– Не ожидал таких слов от женщины, – усмехнулся он.
– Убирайся прочь, – прохрипела я.
Мой голос пугал меня не меньше, чем рана.
– Неужели ты не хочешь, чтобы я исцелил твою рану? – удивился Ризанд.
Его пальцы сдавили мне локоть.
– Какой ценой? – огрызнулась я.
Холодная стена была сейчас настоящим спасением для моего разгоряченного затылка.
– Вот оно что! Жизнь среди фэйри научила тебя нашим… особенностям.
Я старалась смотреть не на него, а на здоровую руку, лежащую на колене. На засохшую глину под ногтями.
– Я заключу с тобой уговор, – небрежно произнес Ризанд.
Он осторожно опустил мою несчастную руку. И все равно я зажмурилась от новой волны нестерпимой боли. Перед глазами опять заплясали разноцветные пятна.
– Я исцелю твою руку в обмен на… тебя. Каждый месяц ты будешь проводить две недели у меня, при Дворе ночи. Выбор недель я оставляю за собой. Уговор начнет действовать, как только окончится эта карусель с твоими заданиями.
– Нет! – заявила я, выпучив воспаленные глаза.
Хватит с меня одного дурацкого уговора.
– Нет? – переспросил Ризанд, наклоняясь ко мне. – Ты хорошо подумала?
Мир вокруг меня снова пустился в пляс.
– Убирайся, – выдохнула я.
– Ты отвергаешь мое предложение. Тогда позволь спросить, на чью помощь ты рассчитываешь?
Я молчала.
– Должно быть, ты уповаешь на одного из твоих друзей. На помощь Ласэна? Я не ошибся? Один раз он уже тебя исцелил… Ой, только не надо играть в невинность. Это тебе не идет. Аттор и его охвостье сломали тебе нос. Если только ты сама не владеешь магией, в чем я очень сомневаюсь, вряд ли человеческие кости срослись бы так быстро сами собой.
Фиолетовые глаза Ризанда сверкнули. Он встал, прошелся взад-вперед.
– Мне видится, Фейра, что у тебя всего две возможности. Первая и самая разумная – принять мое предложение.
Я плюнула ему под ноги. Это ничуть не обидело Ризанда. Он лишь с упреком посмотрел на меня и продолжил расхаживать перед моей гнилой, вонючей сенной подстилкой.
– Но ты можешь пойти путем глупцов и прогнать меня, вручив свою жизнь и жизнь Тамлина воле случая.
Я молчала.
– Ты же понимаешь: мое терпение не бесконечно. Ну хорошо, я уйду. Если случится чудо, через пять минут здесь появится Ласэн. Или через пять дней. Скорее всего, вообще не появится. Скажу по секрету: он сейчас затаился. Амаранте очень не понравилась его подсказка во время твоей охоты. Тамлин даже вышел из своего очаровательного оцепенения и умолял ее пощадить Ласэна. До чего же благородное сердце у твоего верховного правителя! Амаранта согласилась, но велела Тамлину самому наказать Ласэна. Двадцать плетей.
Меня затрясло и затошнило. Я представила, каково было Тамлину собственноручно наказывать плетьми своего друга и соратника.
Ризанд пожал плечами. Красиво, непринужденно, почти участливо.
– Вопрос, который ты сейчас мучительно пытаешься решить, на самом деле очень прост. Он зависит от того, насколько ты готова и впредь ждать помощи от Ласэна и насколько тебе хочется рисковать своей драгоценной левой рукой. У тебя жар, и ты опасаешься, не стал ли он предвестником заражения. Может, и нет, а может, да. Возможно, все обойдется. Я допускаю, что в глине, обильно обгаженной покойным червем, не содержалось ничего опасного для твоей руки. Вполне допускаю, что Амаранта вспомнит о твоем состоянии и пошлет сюда лекаря. Но к тому времени ты либо будешь уже мертва, либо гангрена разовьется до такой степени, что ты обрадуешься возможности сохранить хотя бы верхнюю половину руки.
