Обнаглел Зверь вконец. Тоннами оборудование тащит и людей приглашает к себе, размышлял он, посматривая на ругающихся. Один из них, размахивая руками не хуже ветряной мельницы и поминутно поминая чью-то маму, категорически не желал менять размещение груза. Он уже полчаса заливал про равномерное распределение веса и опасность переворота баржи при волнении воды. Что это огромное корыто в принципе способно накрениться и перевернуться – не верил не только Призрак, но и второй человек, громогласно требующий разместить на палубе дополнительно несуразный автомобиль на огромных колесах.
Совсем не соображает, какие могут быть последствия, с негодованием подумал Призрак. Один-два человека – еще куда ни шло, но тут одних детей набилось на баржу больше десятка. Да еще и мамки с папками. Через год о возможностях оборотней будут знать все, и неизвестно, какая еще реакция от землян последует. Судя по идиотскому человеческому кино они способны с одинаковой легкостью разбежаться в панике или устроить крестовый поход, убивая всех подряд. Нет, я пойду другим путем. Дорог много, и не обязательно идти по стандартной.
А что, интересно, люди смогут сделать, если, кроме меня, в Зоне появится не один такой умник? По виду нас не отличишь, серебро и махание крестом – нам под хвост. А люди – это ж стадо коров, протягивая жизняк за оплатой бригадиру, размышлял Призрак. Такие же глупые и не подозревающие, зачем они вообще нужны и почему их сладко кормят. Доить их не передоить. Вот конкуренции мне не требуется, пусть оборотни сидят всей компанией на юге. Хоть не бродят целым стадом по Зоне, а то начнут еще люди устраивать всякие дурацкие проверки.
– Ну что, деревня, – хлопая его по плечу, радостно воскликнул Славик, могучий простодушный детина возрастом давно за тридцать, но с умом пятнадцатилетнего. Поэтому только так его все и называли – Славик, хотя по возрасту давно должен быть с отчеством. – Пойдем отметим первую получку?
«Деревня» – это был он, Призрак. Попытка поименовать его Придурком была пресечена самым жестоким образом. После показательного перелома парочки костей и одной челюсти его зауважали. А что поделаешь, если он и в самом деле некоторых простейших вещей не знал, да и сейчас нередко прокалывался?
– Конечно, – ответил он, улыбнувшись. – Пойдем погуляем.
Выпить после работы – первейшее дело для этих недоразумных. А там, где выпивка, имеются и разные сопутствующие вещи. Жаль, что большинство местных любителей переброситься в картишки и почистить карманы работяг уже в курсе появления нового перспективного игрока и старательно обходят его стороной. Первый опыт был совершенно случайным. Карты он видел первый раз в жизни, но понять, как играют в секу, большого ума не требуется. Самое главное в этой игре – это умение торговаться, а здесь нет ничего лучше старого доброго нюха, а тем более его умения понимать, что стоит за живозапахом. Можно сколько угодно делать грустное лицо – специалиста с шестисотлетним опытом не обманешь.
Постояв два часа за спиной у Славика, которого энергично раздевали два начинающих шулера, Призрак попросил разрешить попробовать – и неприятно удивил противников. А вернув Славику его честно заработанные гроши, за которые его подруга, изрядная мегера, непременно устроила бы страшный скандал, заслужил его искреннюю благодарность, получил место, где можно спать, и человека, охотно отвечающего на разные вопросы.
Славик считал, что деревенская жизнь в жестких объятиях религиозных родителей страдала сильной однобокостью в сторону сельского хозяйства, и в городской жизни его новый приятель не слишком много понимает, что недалеко от правды. Гордый своей ролью наставника, он покровительствовал молодому парню.
А в карты переброситься они теперь ходили по разным сомнительным заведениям на пару. Призрак играл, а могучий Славик осуществлял охрану, на случай появления недовольных проигрышем. Пока проносило, не слишком уж и большие выигрыши, чтобы рисковать жизнью. Один только раз пришлось что-то делать, но проделано это было со смыслом, и желающих возникать больше не появлялось.
Попав в Зону, Призрак для начала заменил огромную пастушью собаку. Разумных без веской причины он старался не убивать, но эта противная скотина моментально заподозрила какие-то недобрые намерения и кинулась в атаку. Вот не собирался он красть теленка, просто присматривался, каким образом некоторое время пожить рядом с людьми и чтоб внимания к себе не привлекать. Другие места, другие нравы, совсем другой язык – зачем обращать на себя внимание?
Ничего не поделаешь, пришлось свернуть собачьему дураку шею и перекинуться. Получилось не совсем точно, все-таки пес поменьше был, но, если специально не смотреть, внешне не отличить. Поначалу тяжело было, попробуй с ходу уяснить, что от тебя хотят, если слов не понимаешь. Ничего, приспособился. Люди – они идиоты. Не только словами «говорят», еще и жестами, всем телом и запахом. Эмоции так и бурлят. А уж увернуться от пинка или, наоборот, вовремя кусок поймать, вообще никаких проблем.
Если честно, не только люди такие. Все прочие, с которыми он дело имел раньше, – и зеленые, и анхи, и оборотни, – тоже выдавали себя очень часто, но люди вообще не подозревают, как скрывать такие вещи. Шестьсот лет тренировки на более сложных объектах дают прекрасную фору при общении.
Люди очень вовремя подвернулись. Постепенно и незаметно оборотни стали на пару десятков сантиметров выше и, соответственно, тяжелее. Стало трудно найти себе замену, низкий рост обращал на себя внимание. А здесь хватит всех видов и форм на самый изысканный вкус.
Очень удивлялись хозяева пса: с какой стати он вдруг постоянно оказывался рядом и внимательно слушал их разговоры. Хозяйка даже решила, что постарел бедняга и, вместо того чтобы бегать за очередным непослушным теленком, предпочитает лежать в тепле. Жалела и подкармливала. Хорошая женщина. Хозяин, тот скотина изрядная был, вечно гнал на улицу, а там холодно. И, сука, еще каждый раз попрекал куском. Может, пес и не понимал, но Призрак-то знал, что положенную работу он выполняет честно и упреки абсолютно не заслужены.
Выучив пару тысяч слов (вполне достаточно для простого разговора), что при его памяти не составляло особого труда, Призрак решил, что уже готов к следующей стадии, и в один прекрасный день просто ушел. Наверное, хозяева долго искали пропавшего пса, но уж как-нибудь обойдутся. Достал закопанный в лесу мешок с разными ценными вещичками и одеждой, украденной в поселке, и бодро побежал в сторону города.
Проситься на баржу – это означает оставить за собой след, пусть и простейший. Народу в Нахаловке немного, все друг друга знают, и появление незнакомца обязательно обратит на себя внимание. Таких вещей он научился тщательно избегать очень давно. Лучше уж ножками, не так уж и далеко.
Конечно, проще всего было закопать кого-то из хозяев или даже одинокого прохожего и ходить в его виде, но у них есть знакомые, родственники, а изображать отсутствие памяти совершенно не тянуло. А просто забрать жизняк и идти в город – было не слишком удачной идеей. Неизвестно, насколько контролируются переводы. Два одинаковых жизняка (а ограбленный непременно обратился бы, чтобы его восстановить) могли навести на разные не очень приятные мысли.
