– Я, – пояснил Лене на невысказанный вопрос, – из рода Медведей, Черепаха из Волков, есть еще разные, а Леха сам себе род. Потому и Зверь, что своего рода не имеет. У нас имена бывают двух видов. Или как у чукчей – что вижу, то и пою. Но это родители называют. Или со смыслом, когда повзрослеешь. Вот я Живой, потому что чуть не умер, а вместо этого обманул смерть и гуляю. Если надо, можете переименовать в какого-нибудь Ярослава Медведева, от меня не убудет.
Она долго молчала, изредка с интересом поглядывая на меня. Фургон медленно катился, поскрипывая колесами и хлопая брезентовым верхом под ударами холодного ветра. Дорога раскисла от таящего снега, и мы ехали, старательно обходя лужи, чтобы не завязнуть. Впереди все время маячила Черепаха, и иногда мелькали наши волки, прибегавшие к ней с докладом. Я молчал, давая Лене возможность спросить, что ей хочется, и не мешал раздумьям.
– Послушай, – сказала она наконец, – как ты относишься к людям?
Да, вот такого я не ожидал. Еще бы кто мне нормально объяснил, что такое человек.
– Леха говорил, – продолжила Лена, – что вы называете себя Народом, а людей недолюбливаете.
– Ну, да, мы Народ, потому что из одного корня происходим. Вот только как людей можно любить или не любить вообще? Каждому согласно поступкам его. Я пока людей не видел, чтобы кого-то считать заранее плохим.
Лена изумленно открыла рот, чтобы возразить.
– Знаю, знаю. Только вот ты уверена, что вы с Рафиком люди? Я не паук, но эта ваша меченость в глаза бросается. Вряд ли вас можно назвать нормальными людьми. Ты можешь дать точное определение, что такое человек? «Разумное существо» меня не устраивает. Вон Красотка очень разумное существо, прекрасно понимает, о чем мы говорим, но человеком точно не является.
– Я кошка и не желаю быть вашим человеком, – немедленно сообщила та. – У вас даже нормальных клыков нет.
– Мы поэтому и Народ, что такие, как она и Остроухий с Серой, наши братья и сестры. Не на словах, а на деле. Не думаю, что церковь признает их имеющими такие же души. Народ верит, что они могут возродиться среди нас. А вот «Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев» – оплевал, если я правильно помню, еще Диоген.
– Но Найденыша не принимали у вас, – возмущенно заявила она.
– Это правда. А живи в Славянске негр, его бы тоже гоняли и плевали в спину. Что, разве не так?
– Значит, разницу между вами ты знаешь!
– Конечно. Ты знаешь, что такое атавизм?
– Хвост, например, у человека…
– Ну, не совсем так. Это проявление признаков, свойственных отдаленным предкам, но отсутствующих у ближайших родичей. Может быть и хвост, а вообще патология в развитии и ненормальное функционирование организма.
– Стоп, – сказала она решительно. – А вот теперь объясни, что у него не нормально?
– О, тут мы вступили на очень скользкую почву. Врать я не хочу, а полную правду вам лучше пока не знать. Ты знаешь про список улучшений у эльфов?
– Все знают.
– Так вот, у нас тоже кое-что имеется, но не все стоит озвучивать. У нас лучше регенерация. Мы сильнее и быстрее того же человека. Лучше видим и слышим. Такие, как Черепаха, – это очень высокий уровень, но каждый второй среди Народа – то, что вы называете экстрасенсом. Кто-то может общаться мысленно, кто-то видеть будущее, определять по ауре самочувствие или находить воду и руду с минералами. Много есть всяких разновидностей. А самое главное – у нас у каждого две тени.
– Это как?
– Я не знаю, как объяснить то, что надо видеть. Я смотрю и вижу, кто из какого рода происходит. У Найденыша нет второй тени.
– Но ведь и у нас нет…
– И у орков, и у гномов тоже нет. К людям это не имеет отношения, просто это признак Народа. Если человек не русский, а француз или испанец, ты будешь к нему хуже относиться?
– Нет.
– А кто-то будет, хотя все они люди. Достаточно сказать: вот идет китаец или американец – и моментально появится куча шавок, тявкающих из-за угла. Это называется «ксенофобия» и часто относится к близким видам. Потому что они постоянно пересекаются и рано или поздно сталкиваются в конкурентной борьбе. Успешных не любят, потому что им завидуют. И в глубине души считают, что если бы не мешали всякие разные, сами стали бы о-го-го. И не важно, что американцы очень разные бывают, не любят всех скопом. А здесь то же самое. – Я глянул искоса на Лену и спросил: – Меченых еще не ловят в Зоне?
Она улыбнулась и не ответила.
– Придет время – начнут. А у нас, наоборот, все меченые и не любят своих нормальных родственников. А я человек…
Красотка опять радостно замурчала.
– … спокойный, – продолжил я, – все люди в целом мне совершенно до… – я хотел сказать грубость, но глянул на Лену и поправился, – …одного места. Я собираюсь сначала смотреть на их поведение, а там уж как получится. Не пошлют же убежденного куклуксклановца в Африку пообщаться и поработать с тамошними неграми – это плохо кончится. Не надо от меня ждать подобных проблем.
– Все-таки ты удивительно хорошо говоришь по-русски. Ксенофобия, понимаешь…
– У нас в глухой дыре сохранились энциклопедии и словари, но при чужих я собираюсь больше следить за правильным образом деревенского парня и говорить «чо?», «куды?» и тому подобное. Лошадям обязуюсь кричать «Но, залетные…»
Лена засмеялась.
– Ты лучше скажи, я что-то не понимаю, или мы едем не в поселок?
– Сначала заедем в Форт. Чем быстрее избавимся от фургона, тем лучше. Дунай почти очистился ото льда, скинем все это, и вы погрузитесь. Все уже давно готово, только тебя ждали. Да и лучше несколько раз по одной дороге не ездить. Люди, они глазастые, и рано или поздно заметят. Лишние вопросы…
На ночь мы разбили лагерь у маленького ручейка. Я достал из фургона гранулы и запалил небольшой костер.
– Это что? – с интересом спросил Рафик.
– В степи топлива нет, – ставя котелок на огонь, объяснил я. – Там жгут все, включая сухое бизонье дерьмо. А вот деревья ломать нельзя. Поэтому собирают опилки, кору, сучки и другие отходы и прессуют их в такие вот небольшие цилиндрики, – я продемонстрировал. – Килограмм гранул – как пол-литра бензина. Сейчас с этим проще стало, орки стружки и обрезки дерева не ценят, задешево отдают.
– Нет, не делай этого! – одновременно с Черепахой воскликнули мы, увидав, что Лена протягивает кусок хлеба Остроухому.
Она с удивлением посмотрела на нас.
– Ты бы еще пирожные предложила… Они плотоядные и плохо переваривают травяную и мучную пищу. Щенкам вообще давать нельзя, пища закисает в желудке… Никогда не кормите их, как человека, со стола. Килограмм-два мяса в день, зимой больше, летом меньше – это нормальный рацион. Утром они уже ели, а в дороге успели зайца стрескать.
