Привлекать полицию для борьбы с волхвами было бесполезно, так как невозможно было доказать их вину, и их отпускали восвояси. Конечно, можно было прицепиться к странным записям, книгам с пентаграммами и загадочным реактивам, но и тут привлекаемые эксперты разводили руками. Ну, пентаграммы, ну реактивы, что в них такого? Те же эмо или готы, ну или какие другие молодежные направления выглядели более экстремально, чем группка, скажем, пожилых людей с высшим образованием, вдруг решивших переехать в пригород.
Ситуация оказывалась патовой. Доходило до того, что ведунов пытались линчевать, но те лишь посмеивались да отстреливали нападавших из охотничьих ружей, что, впрочем, сходило за самооборону.
Вот с такими ситуациями и приходилось периодически разбираться моим коллегам из тринадцатого отдела, которых подвизали на самые экстремальные происшествия, объяснить которые обывателям было невозможно.
День медленно клонился к завершению, и, преодолев не одну сотню километров, мы наконец-то подъехали к нужному населенному пункту, которым оказался поселок городского типа с рядом частных деревянных домов по краю и несколькими животноводческими хозяйствами.
– Прохоровка, – начал экскурс Федор, – население составляет пятнадцать тысяч человек, включая глубоких пенсионеров и новорожденных. Из инфраструктуры – общественная баня, сберкасса, районная поликлиника и автовокзал. Школы и детские сады присутствуют, но они нас не интересуют.
– А я думал, мы в деревню едем, – изумился я.
– Я тоже, – пожал плечами Федор, – километрах в тридцати отсюда есть одна, самая настоящая, называется так же, населения дай боже человек пятьдесят.
– А что сюда приперлись?
– Так координаты сбросили, навигатор – башка электронная, врать ему без надобности. Погоди, сейчас с документами сверюсь.
Съехав на обочину, охотник достал с заднего сиденья толстую папку и, развязав тесемочки, принялся пролистывать довольно пухлое дело. Выйдя из машины, я решил размяться и делал наклоны и повороты, когда замер, увидев интересную картину.
Посреди дороги двигался священник, который держал в руках икону, за ним шло несколько таких же служителей культа, кто с крестом, а кто и с Библией, и уже за ними шествовала молчаливая колонна примерно из сотни человек, у каждого в руках была свечка. Кто-то из попов вдруг запел, тем зычным протяжным голосом, какой можно услышать в любой церкви, – восхваляя и прося защиты.
– Похоже, все-таки сюда, – кивнул в сторону процессии подошедший Федор. – Тут адрес гостиницы для дальнобойщиков указан, снимем номер да переночуем. С утра по-любому думается лучше.
– Согласен, – кивнул я, провожая крестный ход глазами. – Вроде бы не делал ничего, а устал, как собака.
Сев в машину, мы покатили искать ночлег. Гостиницей оказалось двухэтажное здание серого кирпича, не видавшее ремонта почти с момента постройки. Грязные окна, кучки мусора во дворе, решетки на окнах первого этажа. Здание больше походило на пенитенциарное учреждение, чем на место отдыха, но старая облупленная вывеска над входом поясняла, что мы попали по адресу.
– Вещи в машине не оставлю, – озираясь, заявил Федор. – Ни ворот, ни внутреннего двора. Обнесут лихие люди и не поморщатся.
Поднявшись по ступенькам, я потянул большую деревянную дверь и тут же оказался в узком тамбуре с кабинкой, в которой сидела пожилая женщина лет семидесяти. Путь дальше преграждал старинный аналоговый турникет, застопоренный дощечкой. Вслед за мной в тамбур протиснулся Федор и, недовольно поморщившись, подошел к будке.
– Добрый вечер, извините…
Сидящая в будке дама будто только сейчас заметила наше с Федором появление и подняла глаза, чтобы посмотреть на негодяев, которые мешают ей разгадывать кроссворд.
– Вы к кому? – наконец выдала она, окинув нас презрительным взглядом, да так, что я даже засомневался, не расстегнута ли у меня ширинка. Быстрый взгляд вниз подтвердил, что с ширинкой все в порядке.
– Нам бы две комнаты одноместных снять, – кивнул Федор, который тоже явно не воспылал любовью к пожилой вахтерше.
– Нет у нас таких, – проворчала тетка.
– А что же есть?
– Есть комната на две кровати, душ в коридоре, кухня тоже.
– Устроит, – махнул рукой Федор.
– На сколько?
– Три дня.
– Минимум на неделю.
– Согласен, – обреченно вздохнул охотник, оглядывая облупившуюся от времени штукатурку на стенах.
– Деньги вперед, паспорта давайте, – кивнула женщина и, забрав наши документы, минут пять заполняла бланки. – Распишитесь.
Один за другим мы расписались в положенных окошках, и на железную миску, прикрученную к полочке саморезом, брякнулся ключ с алюминиевой бляхой, на которой был выбит номер.
– Девок в номер не водить, спиртное не распивать, – привычно затараторила вахтерша, подсчитывая деньги, – дверь закрываю в одиннадцать вечера, и можете не ломиться, не пущу.
Получив ключ и прослушав все необходимые нотации, мы вышли во двор и принялись разгружать автомобиль. Запасливый Федор, похоже, не зная, с чем конкретно может столкнуться, взял всю свою веселую коллекцию. На брата получилось по три сумки. Навьючив на себя поклажу, я рискнул предположить, что там кирпичи или газовая плита, но охотник заверил, что брал только самое необходимое, да и то сильно урезал привычный комплект, отдав предпочтение старым проверенным инструментам.
Кое-как пройдя вертушку под неодобрительным взглядом суровой надсмотрщицы, мы потащили пожитки вверх по лестнице. Комната нам досталась двести восемь, из чего следовало предположить, что располагалась она на втором этаже и была восьмая по счету, как в большинстве подобных заведений. Так и оказалось. Подойдя к нужному номеру и с облегчением сбросив сумки на видавшую виды ковровую дорожку, Федор отпер замок и включил свет. Мы попали в Советский Союз, по крайней мере лично у меня других идей не было. При развале СССР мне было не особо много лет, но в память навсегда врезалась серость и однообразность, царившая вокруг. Любое яркое пятно, будь то одежда или книга, вызывали бурю негодования тогдашней оболваненной общественности. Многое из того, что сейчас считается вполне нормальным и обычным, в ту пору было запрещено, многое просто недоступно.
Две кровати с каркасными матрасами, две тумбочки, покосившийся шкаф из расслаивающегося ДСП да потертый линолеум на полу – вот и вся нехитрая обстановка. Матрасы и одеяла лежали на кроватях скрученными в валик, посередине которого торчало серое постельное белье.
– Замечательная кубатура, – поделился Федор, затаскивая и ставя перед шкафом сумки. – Нравится мне эта комната.
– Чем же она может понравиться? – поразился я.
– Окна маленькие, рамы закрашенные, даже щелей не видать, – пояснил охотник. – Через них в номер и мышь не проскочит. Дверь, правда, жидковата, но это решаемо.
