Когда наши головы полны мыслей, возможность сознательно контролировать поведение теряется, и тогда наши действия начинают определяться некой программой. А что случилось бы с нами, потеряй мы возможность самоконтроля навсегда? Стабильная потеря самоконтроля может возникнуть при повреждении лобной доли, в которую входит вентромедиальная префронтальная кора. Когда мозг перестает быть центром управления нашими действиями, мы теряем возможность принимать разумные решения. Мозг переходит в режим привычки, и тогда в поведении появляется автоматизм.
Исполнительная дисфункция
В когнитивной неврологии термин «исполнительная функция» используется в связи с высокоуровневыми процессами мозга, такими как планирование, принятие решений, контроль за вниманием и собой. Исполнительная функция мозга сродни функциям генерального директора компании. Благодаря ей мы контролируем собственные мысли и поведение.
Повреждения лобной доли могут негативно сказаться на исполнительной функции, и тогда человек рискует разучиться планировать, принимать здравые решения и даже контролировать соответствие собственного поведения социальным нормам. Он начнет действовать словно по привычке. Владимира, русского студента примерно 20 лет, обучавшегося на инженера, сбил поезд, когда молодой человек выскочил на рельсы за футбольным мячом. Удар пришелся на лобную долю. Увы, Владимир потерял способность к мыслительным процессам высокого уровня, в частности способность принимать решения. Обыкновенно он сидел без движения и смотрел прямо перед собой. Когда медсестры пытались с ним заговорить, он либо игнорировал их, либо начинал ругаться. Ему было сложно следовать даже простейшим инструкциям. Когда один из врачей дал Владимиру лист бумаги и попросил нарисовать круг, пациент ответил ему безучастным взглядом и полным бездействием. Тогда врач взял его руку и помог нарисовать круг. В итоге Владимир и сам смог нарисовать круг, но не остановился на достигнутом. Он все рисовал новые и новые круги до тех пор, пока врач не убрал его руку от листа. Судя по всему, рисовать круги у пациента получалось благодаря работе процедурной памяти. Однако из-за повреждения лобной доли он не мог остановиться.
Другой, еще более яркий пример дисфункции лобной доли – состояние, называемое «синдромом чужой руки», при котором рука пациента может, например, спонтанно схватить лежащий неподалеку предмет. Это движение происходит не осознанно, а совершенно автоматически. Порой пациент даже не в силах отпустить предмет – и ему приходится высвобождать его второй рукой. Бывали случаи, когда для того, чтобы «чужая» рука разжалась, ее обладателю приходилось кричать на нее, а одна из пациенток рассказывала, как ее чуть не задушила собственная рука. «Чужие» руки, как правило, мешают остальному телу выполнять некоторые действия: например, расстегивают рубашку в то время, как нормальная, «своя» рука пытается ее застегнуть. По рассказам пациентов, «чужая» рука нередко забирает предметы из «своей» руки и вообще всячески вредит. Абсолютно невольные движения руки в данном случае обусловлены именно дисфункцией лобной доли.
Французский невролог Франсуа Лермитт описал, как пациенты с повреждениями лобной доли порой используют окружающие их предметы – нередко нарушая тем самым социальные нормы. В ходе одного из экспериментов Лермитт пригласил пациента с повреждением лобной доли к себе в кабинет. На столе у двери Лермитт оставил картину в раме, молоток и гвоздь. Войдя в комнату и увидев лежащие на столе предметы, пациент без промедлений забил гвоздь в стену и повесил картину. Никто его, разумеется, об этом не просил. Очевидно, заметив молоток и гвоздь, он инстинктивно поступил с ними так, как привык поступать, – совсем как занятый своими мыслями водитель, который по привычке едет на работу, даже когда ему туда не нужно. Если разум не вмешивается и не включает исполнительные функции, то система привычки одерживает верх и руководит действиями.
В ходе еще одного эксперимента двух пациентов с повреждением лобной доли, многодетную мать и работающего холостяка, по очереди ввели в комнату с незаправленной кроватью. Мать зашла первой. Первым делом она подошла к кровати, подоткнула простыни, взбила подушку и заботливо накрыла постель покрывалом. Потом один из ассистентов снова разворошил кровать, и в комнату позвали второго пациента, холостяка. Он тут же подошел к постели, завалился в нее и заснул. Как и в первом эксперименте, исполнительная дисфункция заставила обоих пациентов вести себя так, как они привыкли, и в данном случае их поведение соответствовало гендерным стереотипам.
Лермитт доказал, что эффект, который он назвал «утилизационным поведением», можно наблюдать только у людей, привыкших использовать предмет, задействованный в эксперименте. Когда он в качестве эксперимента положил сигарету с зажигалкой напротив курильщика и некурильщика (у обоих испытуемых была повреждена лобная доля), закурил лишь первый. Некурильщик же не стал вообще ничего делать. У него не было соответствующей привычки, потому и не возникло автоматической реакции.
Можно ли сказать, что при повреждении лобной доли срабатывает тот же автоматизм, что и при действии по привычке? Не совсем так. Повреждение лобной доли может иметь самые разные последствия, и абсолютно одинаковых случаев не бывает. Однако элементы поведения пациентов с данными травмами очень напоминают автоматизм при работе системы привычки. Стриатум, область, ответственная за эту работу, при изолированном повреждении лобной доли оказывается незадетой. При исполнительной дисфункции мозг начинает опираться на систему привычки, и тогда в поведении возникают определенные стереотипические нюансы.
При исполнительной дисфункции, в результате травмы или же по причине увлеченности мыслями, мозг, управляя нашим поведением, обращается к иным ресурсам, что и ведет к автоматизму. В течение какого-то времени мы даже можем действовать на автопилоте, сами того не осознавая, – совсем как зомби. Но вопрос вот в чем: если автоматические процессы в мозге могут за нас вести машину, вешать картины, заправлять кровать, на что еще они способны?
Убийство на автопилоте
Кеннет Паркс, молодой человек 23 лет, жил в Торонто. У него была стабильная работа в компании, занимающейся продажей электроники. Он жил вместе с женой, их браку было уже два года, и они воспитывали пятимесячную дочку. Отношения с тещей и тестем складывались замечательно, Парксу даже казалось, что эти люди ему ближе, чем родители. Теща звала его своим «ласковым великаном».
Весной 1987 года жизнь Паркса значительно осложнили последствия некоторых жизненных ошибок. Он увлекся азартными играми, стал часто посещать скачки, где делал ставки на довольно слабых лошадей. Проиграв несколько раз, Паркс начал тратить деньги компании, чтобы жена ничего не заметила. Походы на работу превратились в кошмар, ведь там Кеннет должен был изо всех сил скрывать растраты. Когда же все раскрылось, Паркса уволили и подали на него в суд. Ему было невероятно трудно признаваться жене в своем пристрастии, особенно учитывая, что из-за него пришлось выставлять дом на продажу.
Нередко мысли об огромном долге мешали Парксу уснуть. Если же он все-таки засыпал, сон часто прерывался приступами сильнейшей тревоги. Сходив на встречу анонимных любителей азартных игр, Паркс решил, что настало время открыто обсудить свои финансовые сложности с семьей, в том числе с родителями жены. Накануне этого разговора он и глаз не сомкнул. Утром он был уставшим и разбитым и попросил жену отложить семейную встречу до следующего дня. В 1:30 ночи в воскресенье, 23 мая, Паркс наконец заснул.
