В 1940-х годах психиатр Луис Гулд решил выяснить, связаны ли слуховые галлюцинации при шизофрении с феноменом внутренней речи. Являются ли «голоса в голове» шизофреника результатом непроизвольной работы речевых мышц? И если так, почему шизофреники замечают эту внутреннюю речь, а многие здоровые люди – нет? Гулд разработал эксперимент с аппаратом ЭМГ. Он набрал группу из шизофреников и здоровых людей и записал активность их голосовых мышц. При сравнении результатов шизофреников, испытывающих слуховые галлюцинации, с результатами испытуемых без галлюцинаций он обнаружил, что активность речевых мышц шизофреников значительно увеличивалась, когда они слышали голоса. А значит, когда шизофреники слышат голоса у себя в голове, их речевые мышцы сокращаются; они участвуют во внутренней речи.
Внутренняя речь – это активация речевых мышц даже при отсутствии звуков. А почему их нет? Голос вообще не звучит или просто его громкость ничтожно мала? Если голос не звучит вовсе, то внутренняя речь не связана с галлюцинациями. Но что, если громкость голоса настолько мала, что его не слышит никто, кроме больного? Можно ли объяснить этим тот факт, что шизофреники слышат голоса?
Ответ Гулд решил искать, работая с одной из пациенток, которую мы назовем Лизой. Ей было 46 лет, и она страдала от параноидной шизофрении. Симптомы очень напоминали те, что мы видели у Брэндона. У Лизы часто возникали слуховые галлюцинации, из-за которых она думала, что за ней шпионят русские. Она была совершенно уверена, что у русских есть лучевая пушка, которая медленно высасывает из нее жизнь. Опасаясь, что враги нападут на нее во время сна, Лиза спала, положив у кровати меч. Она считала, что голоса, которые она слышит, транслируются ей с помощью невидимых сил, и объясняла свое состояние так: «Не знаю, как на меня действуют рентгеновские лучи и электричество, но чувствую свою связь с миром духов, и связь эта установлена потоком гелия».
Если внутренняя речь – это слабая активация речевых мышц, приводящая к воспроизведению невероятно тихого звука, что будет, если звук усилить? Теоретически это можно сделать с помощью микрофона. Гулд приклеил маленький микрофон к горлу Лизы и к своему огромному удивлению услышал тихий шепот – внутреннюю, прежде неслышную речь: «Самолеты… Да, я знаю, кто они… И еще… Да, она отлично это знает». В это время Лиза как раз рассказывала Гулду о своем недавнем сне про самолеты. Голос продолжал звучать.
Шепот. Она знает, что я здесь. Что вы теперь будете делать? Мне знаком ее голос. Не понимаю, к чему она клонит. Она мудрая женщина, пусть и не знает, чего я хочу. Людям покажется, что ее подменили.
Лиза. Я снова слышу голоса.
Шепот. Она знает. Она самое большое зло во всем мире. Я только и слышу, что ее голос. Ей известно все. Она отлично разбирается в авиации.
Лиза. Они говорят, что я отлично разбираюсь в авиации.
Гулд был потрясен. Всякий раз, когда Лиза сообщала о том, что слышит в своей голове голоса, из микрофона раздавался шепот. Более того, отвечая на вопрос о том, что сообщали ей голоса, Лиза слово в слово пересказывала то, что произносилось шепотом. Речь голоса в голове Лизы возникала в то же время и состояла из тех же слов, что и ее внутренняя речь.
Годы спустя группа специалистов провела похожий эксперимент с 51-летним пациентом, которого мы назовем Роем. Он описывал свои частые разговоры с некой сущностью по имени мисс Джонс, живущей у него в голове. Как и в эксперименте Гулда, ученые прикрепили микрофон к горлу Роя и записали следующий диалог.
Шепот. Если проберешься к нему в сознание, сможешь выбраться, но если нет, то не получится. Останешься здесь навечно.
Ученый. Кто это сказал?
Рой. Э-э-э, она сказала…
Шепот. Я это сказала.
Ученый. Вы говорите сами с собой?
Рой. Нет. (Самому себе.) Что происходит?
Шепот. Не лезь в чужие дела, милый. Не хочу, чтобы он знал, что я делаю.
Рой. Видите, я спросил у нее, что она делает, и она велела мне не лезть в чужие дела.
И снова время и содержание галлюцинации совпадало с внутренней речью пациента, с фразами, которые он сам произносил, используя свой разум, легкие, мышцы… Как бы часто мисс Джонс ни обращалась к Рою, она не существовала в реальности. Очевидно, голос, который он слышал все это время, принадлежал ему же.
«Он не может говорить, когда я его перебиваю»
Выходя из психиатрического отделения, я услышал крики, доносившиеся из палаты Брэндона. Я спросил о них у медсестры. Она сказала, что Брэндон постоянно кричит – это, как он говорит, помогает ему заглушить голоса в голове. У каждого шизофреника есть свои собственные способы борьбы с галлюцинациями. Чтобы проверить их действенность, ученые протестировали пять стратегий, наблюдая за тем, как они влияют на количество и длительность слуховых галлюцинаций. Исследователи попросили 20 шизофреников, к каждому из которых подсоединили электроды аппарата ЭМГ, подавать знак всякий раз, когда они услышат голоса у себя в сознании. Частота и длительность слуховых галлюцинаций фиксировалась. Далее ученые попросили испытуемых по очереди выполнить пять заданий, чтобы определить, какое из них повлияет на симптомы. Задания были следующие: 1) держать рот открытым; 2) покусывать язык; 3) напевать вслух; 4) сжимать ладонь в кулак; 5) поднимать брови.
Судя по результатам, большинство действий либо усугубляли симптомы, либо незначительно ослабляли их. Но вот напевание укорачивало длительность галлюцинаций примерно на 60 % (см. диаграмму). Дальнейшие исследования показали, что испытуемые заглушают голоса в голове, если во время приступов начинают считать вслух. Познакомившись с этими открытиями, я вдруг вспомнил, что Брэндон сообщил о своей галлюцинации, о Джеральде: «Он не может говорить, когда я его перебиваю». Если пациенты с галлюцинациями на самом деле слышат собственную внутреннюю речь, то в теории можно ее перебить. Непросто говорить с открытым ртом или кусая язык, но гораздо сложнее – когда поешь, кричишь или считаешь вслух.
Тот факт, что Брэндон, как и другие пациенты с аналогичным диагнозом, может перебить голос у себя в голове, заглушая собственную внутреннюю речь, – еще одно доказательство тому, что голос в его сознании – это его собственный голос. Он отмечает, что голос удивительным образом знает и помнит все то же, что и он сам («знает всё»). Голос часто высказывает мысли, приходящие в его голову. Голос никто больше не слышит. Его можно заглушить, если начать говорить одновременно с ним. Учитывая все рассмотренные нами доказательства, становится понятно, что Брэндон слышит собственный голос. Но почему сам Брэндон об этом не знает? Мы постоянно бормочем что-нибудь себе под нос. Как правило, мы этого не замечаем, но если и обращаем внимание, то осознаем, что слышим голос, принадлежащий нам, а не некой таинственной сущности, вторгнувшейся в наш разум. Почему же шизофреники вроде Брэндона систематически ошибаются? У Брэндона хорошее образование, у него нет пагубных пристрастий, и раньше он никогда не имел дела с ФБР. Почему он вдруг решил, что агент ФБР причастен к тому, что у него в голове появился чужой голос?
