Соня появилась со своим новым парнем, мужчиной моложе ее. Безусловно, она хочет и дальше получать удовольствие от жизни и от любви, и ничто, в том числе порой упрекающий взгляд сына, не остановит ее. Она любит повторять: «Живи и позволь жить!»
Эрику было сложно это понять, но в конечном итоге он смирился.
Мы живем только раз!
Марта со своим женихом Артуром отрывалась на этой вечеринке. Она танцевала до упаду, и мы вместе с ней иногда выкрикивали: «Сахарок!»
Пока Трусишка и Кальмар бегали по «Вилле Смугляночке», Симона и Норберт разглядывали все вокруг, не веря своим глазам. Мексика и Испания не имеют ничего общего с Германией, и это еще раз подтвердилось на этой свадьбе-крестинах.
У Декстера и Грациэлы продолжается их особенный медовый месяц. Они не придают значения свадьбе, но я уверена, что долго ждать не придется.
Мать Декстера, посмотрев на экспресс-свадьбу Хуана Альберто и моей сестры, уже мечтает о свадьбе своего сына. Я знаю, что она этого добьется, и мы, все их друзья, будем там, чтобы поддержать их.
Флин и Лус, как всегда, отлично ладят. То, что не приходит в голову одному, приходит другому, и, несмотря на то что они развалили свадебный торт, засунув в него петарду, они избежали наказания, потому что он взорвался на кухне, а не в гостиной. Мне даже страшно представить, что было бы, если бы он взорвался при Ракель и ее новоиспеченном муже. Только представив себе это, я покатываюсь со смеху.
На протяжении всей свадьбы мой сыночек, мой ребеночек, мой Эрик-младший переходил из рук в руки. Все хотели подержать такого очаровательного и прекрасного малышонка. И он не плакал, наоборот, ему очень понравилось, а мне и подавно. Так я прекрасно провела время на свадьбе своей сестры вместе со своим любимым. Самым удивительным мужчиной на свете, который безумно меня любит.
Да, мы, конечно, ссоримся. Мы как ночь и день, и всегда, когда один говорит: «Белое», то другой отвечает: «Черное». Но, как поет Малу в нашей песне, мы дарим друг другу любовь и жизнь. Без него моя жизнь не имела бы смысла, и я знаю, что он чувствует то же самое.
В конце августа, проведя несколько дней в Хересе, Эрик и я, вместе с Симоной, Норбертом, малышами и собаками, возвращаемся домой. Нам пойдет на пользу немного спокойствия перед тем, как начнутся учебный год и работа.
К моему удивлению, Эрик спрашивает у меня, собираюсь ли я возвращаться на работу в «Мюллер», хотя я ему об этом ничего не говорила. Откровенно говоря, я об этом подумывала, но сейчас, когда появился мой малыш, я пока не хочу. Я знаю, что это все равно произойдет через некоторое время, когда он пойдет в детский сад, но на данный момент я решаю остаться с ним дома и наслаждаться им, прежде чем он вырастет, начнет встречаться с девочками, будет смотреть порножурналы и курить травку, как говорит моя сестра.
Узнав о моем решении, Эрик с улыбкой принимает его. Он от него в восторге.
Одним сентябрьским утром мы отправляемся на прогулку по Мюнхену с нашими двумя мальчишками. Стоит прекрасная погода, и мы не хотим это пропустить. Мы – семья и кое-что спланировали, чтобы сделать сюрприз нашему сыну Флину.
С того дня, когда в доме появился Эрик-младший, он всегда называет нас мамой и папой. Его счастье – это наше счастье, и нам пришлось скрывать свое волнение, чтобы он не заметил, как мы, словно два глупца, растроганы этим событием.
Мы паркуем машину, выходим все четверо и с улыбкой на губах идем к мосту Кабелстег, где висит наш замок. Наш замок любви.
Мы с Эриком идем, держась за руки, а Флин тем временем везет коляску с братом.
– Ух ты, сколько замков! – с удивлением восклицает он.
Мы с Эриком переглядываемся, улыбаемся и, определив, где находится наш замок, останавливаемся.
– Флин, посмотри, – говорю я ему. – Посмотри, какие имена написаны на том, который висит сверху.
Мальчик смотрит на него и в изумлении спрашивает:
– Это вы?
– Да, молодой человек, это мы, – отвечаю я, наклоняясь к нему. – Это один из мюнхенских мостов для влюбленных, и мы с Эриком захотели стать его частью.
Флин кивает, а Эрик спрашивает у него:
– Ну, как тебе эта идея?
Он пожимает плечами и отвечает:
– Нормальная. Если это мост для влюбленных, то мне кажется вполне нормальным, что здесь есть ваши имена. – И, рассматривая другие замки, он добавляет: – А почему на этих замках есть еще другие замки, чуть поменьше?
Эрик, тоже наклоняясь к нам, поясняет:
– Эти замки, что поменьше, являются плодом любви больших замков. Когда у пары появляются дети, они включают их в свою любовь.
Флин кивает и, глядя на нас, спрашивает:
– И мы приехали сюда, чтобы повесить замок Эрика?
Я отрицательно машу головой, и в этот момент мой любимый вынимает из кармана два маленьких замка, на которых выгравированы имена, показывает их Флину и говорит:
– Мы приехали повесить два замка. На одном написано «Флин», а на втором – «Эрик».
Тот хлопает ресницами и взволнованно бормочет:
– И с моим именем тоже?
Я улыбаюсь и, обняв его, отвечаю:
– Милый, ты такой же наш сын, как и Эрик. Если мы не повесим замки с четырьмя именами, то наша семья будет неполной, разве ты так не думаешь?
Он кивает и шепчет:
– Кла-а-а-а-асс.
Мы с Эриком улыбаемся и, вручив ему замки, объясняем, как их присоединить к нашему. Затем, поцеловав оба ключа, бросаем их в реку.
Мой блондин не спускает с меня глаз, и я подмигиваю ему. Мы всегда были одной семьей, но теперь она стала еще крепче. Минут через пятнадцать, когда Флин бежит впереди нас, а мы везем коляску с нашим малышом, я спрашиваю:
– Дорогой, ты счастлив?
Эрик, мой любимый, мой Айсмен, мой блондин, мой мужчина, жизнь моя, еще крепче к себе прижимая и чмокая меня в голову, отвечает:
– Ты даже представить себе не можешь. Когда ты и мальчики рядом со мной, то у меня есть все, что мне нужно в этой жизни.
Я киваю. Он говорит мне об этом каждый день. Но, желая его заинтриговать, мурлычу:
– Все… нет, не все.
Эрик пристально на меня смотрит.
Я останавливаюсь.
Ставлю коляску на тормоз, обвиваю руки вокруг его шеи, а он снова утверждает:
– Малышка, у меня есть все, что я хочу, что ты имеешь в виду?
Я шаловливо смотрю на него и говорю:
– Есть одна вещь, которую ты всегда хотел, но которую я тебе пока что не подарила.
Он удивленно хмурит брови и спрашивает:
– И что же это?
В нескольких миллиметрах от его губ шепчу:
