– А никто не запрещает женщине быть одновременно матроной и шлюхой.
Лицо Гидеона оставалось невозмутимым, но было заметно, что он размышляет над словами герцога.
– В следующий раз, когда мы вместе окажемся на балу, надеюсь, ты представишь меня таким дамам.
– Гидеон! – одернул его Торн.
Его приятели засмеялись: желание Торна защитить брата развеселило их больше, чем неприкрытое любопытство самого Гидеона.
– Может быть, – великодушно пообещал герцог. – Хотя было бы забавнее, если бы ты вычислил их без моего участия.
Шанс наклонил голову, прижал пальцы ко лбу и покачал головой.
– Ваша светлость, напомните-ка мне еще раз, почему я отказался провести вечер со своей красавицей женой и пошел с вами – горькими пьяницами? – Его рука безвольно опустилась, когда он обвел взглядом окружающую обстановку. – Не говоря уже о том, чтобы пойти в «Акрополис».
– Мы же всегда вместе отмечаем нашу первую ночь в городе, – ответил Сент-Лион, поднимая бокал, чтобы привлечь внимание Гидеона.
«Не всегда», – подумал Торн, наблюдая, как Гидеон вновь наполняет бокал виконта. Его брат пропустил множество первых вечеров и, похоже, нисколько об этом не жалеет.
– Со своей женой ты еще насидишься, Шанс, – сказал Рейнбо, вытягивая вперед свои длинные ноги. – Тебе придется присутствовать на всех бесчисленных балах в этом сезоне, но у меня другие планы.
– Ура! Ура! – Сент-Лион поднял бокал, провозглашая тост за планы герцога, а Гидеон пытался не разлить коньяк на ковер.
– У каждого есть долг, – несколько раздраженно ответил Шанс. – Даже у тебя, друг мой.
– Твоя правда, – согласился принц в изгнании. – Хотя, как и рыба в большой реке, я предпочитаю плыть по течению, покорившись судьбе, нежели из последних сил бороться с течением.
Раздался звон стекла: горлышко графина с коньяком ударилось о бокал Рейнбо.
– По-твоему, выходит, что легко прожить, наслаждаясь жизнью, – сказал Гидеон, до краев наполняя бокал герцога.
Торн завидовал приятелю: казалось, ничто не способно вывести его из равновесия.
Рейнбо пристально взглянул на него, и на долю секунды Торн почувствовал неловкость из-за того, что озвучил свои мысли. Герцог самодовольно, но понимающе улыбнулся и подмигнул.
– Для некоторых так и есть, Нитервуд, – заверил он в ответ на вопрос Гидеона и откинулся на высокую спинку кресла-трона. – Хотя большая часть общества обвинила бы нас в распутстве, было бы неправдой уверять, что познал блаженство, если оно не предполагает набитый до отвала живот и удовлетворенный член.
– А ты знаешь толк и в первом, и во втором, – с улыбкой произнес Шанс.
– Давайте за это и выпьем, – воскликнул Сент-Лион.
Торн поднял пустой бокал, отдавая должное Рейнбо. Второй рукой он взял бутылку вина и наполнил его.
– «Легко» – это слишком мягко сказано для таких, как ты.
Герцог ударил кулаком по резной ручке.
– Согласен. То, что само плывет в руки, цены не имеет, на него внимания не обращаешь. Мы берем то, чего жаждем!
Все пятеро подняли вверх бокалы, поддерживая тост, как и девять лет назад, когда они впервые собрались вместе и поклялись в верности друг другу. Никто не хотел признавать, что их жизнь уже изменилась. На один вечер они могли забыть, что со временем стали мудрее и что судьба уже разводит их по разным дорожкам.
Шесть часов спустя, прикончив бессчетное количество бутылок вина и коньяка, Шанс похлопал Торна по колену. Только с третьей попытки удалось привлечь его внимание.
– В чем дело? – проворчал Торн. В какой-то момент сидеть в кресле стало трудно, поэтому он опустился на пол, откинувшись на подушку.
Шанс опять стукнул его.
– Вставай. Мне нужно уйти, пока Рейнбо не вернулся.
Торн недоуменно обвел затуманенным взором комнату. Взглянув поверх плеча Шанса, он увидел лежащего на животе Гидеона, зарывшегося лицом в подушку. Тот негромко похрапывал, зажав в руке пустую бутылку.
Торн потер глаз.
– А куда ушел Рейнбо? Сент-Лион отправился с ним?
– Нет, – послышался голос виконта за его спиной. Он стоял в другом углу комнаты, перед консольным столом палисандрового дерева, где его тошнило в спрятанный там ночной горшок. – Он здесь. Его светлость решил, что нам необходимо новое развлечение, поскольку вы слишком пьяны для игры в вист.
– Я не пьян, – поспешно возразил Торн, но тут ему пришло в голову, что именно так будет утверждать любой нетрезвый джентльмен. – Ну, не слишком пьян. Который час?
– Довольно поздно, – ответил Шанс, опираясь о диван, чтобы встать. Он наклонился и шлепнул Гидеона по заду. – Вставай.
Его брат выругался.
Шанс протянул руку и помахал ею перед лицом Торна, чтобы привлечь его внимание.
– К чему такая спешка? Зачем уходить? – спросил Торн, а в ответ получил пощечину. – Перестань! Или получишь в ответ.
– Спиртное всегда делает Рейнбо нежным, – произнес Сент-Лион, застегивая бриджи. – Он отправился на поиски дам, чтобы украсить нашу компанию.
Потихоньку до задурманенного вином мозга Торна начало доходить.
– Ах вот как! А ты не напомнил его светлости, что Фейрлэм женат? Сомневаюсь, что его жена одобрит пьяную вечеринку. – Он схватил своего кузена за руку и поднялся на ноги.
– Это адюльтер, тупица, – добавил Шанс. Он раздраженно почесал лицо. – Да, Темпест не одобрит ни пьянку, ни адюльтер, поэтому давай уйдем, пока он не вернулся.
– Ты даже не пытался отговорить Рейнбо? – допытывался Торн. Сент-Лион был близким другом их семьи и просто обожал леди Фейрлэм и ее сестру.
Виконт обернулся.
– А зачем? – Он схватил маленькое полотенце, чтобы вытереть руки. – Никто не заставляет Шанса спать с проститутками. Бог мой, он женат. И если его не кастрировал Норгрейв, Темпест точно кастрирует.
Торн сердито посмотрел на Сент-Лиона, не веря своим ушам.
– Должно быть, ты пьянее, чем кажешься. – Он схватил Шанса за руку, пока тот не бросился в противоположный конец комнаты и не врезал их приятелю. – Ты будешь раскаиваться, если ударишь пьяного.
Шанс пристально смотрел на виконта.
– Я как-нибудь это переживу.
Гидеон перевернулся и упал с дивана. Сент-Лион фыркнул, когда все трое наблюдали за тем, как Нитервуд садится.
– Что случилось? Я что-то пропустил?
– Пока нет, но пропустишь, – ответил Торн, рывком поднимая его на ноги. – Попрощайся с Сент-Лионом.
– Ты уже уходишь? – удивился Гидеон, зевая. – Я думал, мы едем из «Акрополиса» в какой-то новый игорный ад, о котором говорил Рейнбо.
