Карстен дико устал, ноги болели, он хотел домой, так как было бы очень тоскливо провести ночь на плохом диване в офисе. Но важнее всего то, что он хотел быть поблизости на случай, если Гисле Квамме решит выйти из квартиры. Двое полицейских, которые заступили на пост в первую смену, расположились в гараже соседа Гисле, припарковав свою личную машину у магазина. Они отрапортовали, что около девяти часов Гисле поехал из участка прямо домой.
Внезапная дрожь в ноге заставила Карстена почувствовать себя совершенно обессиленным. Чем он сможет помочь, если Гисле Квамме что-то предпримет? Ничем. Он стал лишь тенью того, кем был прежде, и физически, и морально. Одна только мысль о том, что он может попасть в опасную ситуацию, отнимала у него остаток сил.
Карстен сощурился, вглядываясь в темноте через лобовое стекло. Было невозможно прочитать надпись на табличке под красным сигналом. «Если я справлюсь с этим, я справлюсь и со всем остальным, – подумал он. – А если не справлюсь, то не справлюсь ни с чем. Сейчас это важнее всего. Я должен ехать дальше. Дальше в жизнь».
Он включил передачу и поехал. Склонившись вперед и весь в напряжении, не отводя глаз, он смотрел перед собой, а видимость все ухудшалась и ухудшалась. Дорога медленно начала ползти в гору, и он уже заехал на сам мост. «Когда я продвинусь выше, станет лучше, – думал он, – туда волны не достанут».
Шторм окружил его, и над и под мостом, каркас моста грохотал, и Карстен как будто взлетал на самолете, двигаясь вверх сквозь стихию.
Вот-вот он окажется наверху. Он уже различил расширение дороги, где можно будет увидеть, не едет ли кто-то навстречу. Когда дорога пошла вниз, Карстен чуть прибавил газу. В этот момент сильнейший порыв ветра настиг машину, на мгновение Карстен потерял управление, резко нажал на тормоза и почувствовал, что подмерзший дождь глазировал дорогу тонким слоем льда. Машина подпрыгнула, соскользнув на край тротуара с левой стороны. Он резко выкрутил руль и ударился в бордюр с противоположный стороны, снова ударил по тормозам, но машина продолжала скользить боком. И когда она остановилась, то оказалась практически поперек моста. Машину трясло и раскачивало, и Карстен ничего не видел. От страха по шее побежали мурашки. «Может ли обрушиться мост? – подумал он. – Может ли ветер перебросить машину через перила? Поднять с земли и опрокинуть ее?»
Дрожащей рукой он включил заднюю передачу. Колеса буксовали. Он попытался проехать вперед, выкрутил руль, но зацепиться было не за что, одно из передних колес уперлось в бордюр. «Я стою крепко. Выйти из машины я не могу, это опасно для жизни, я должен оставаться здесь. Я пленник шторма», – подумал Карстен.
Он аккуратно нажал педаль газа, колеса буксовали, он надавил сильнее.
– Давай, давай же! – вслух сказал он.
Машина продолжала буксовать на месте, как вдруг резко откатилась назад. Карстен простонал, когда машина с гулким эхом ударилась о бордюр. Снова выкрутил руль, чуть вперед, опять выкрутил, немного назад, повторял это еще и еще, двигаясь по несколько сантиметров вперед и назад. Он делал это достаточно долго и наконец смог различить дорогу перед собой и тронуться вперед, сконцентрировавшись на том, чтобы оставаться посередине моста, стараясь не думать о бурлящем море под ним.
Фары создавали непроницаемую стену перед машиной, и Карстен переключил на ближний свет, но это не помогло. Снова включил дальний, и ему удалось разглядеть часть перил на другой стороне. Несколько метров вниз, и волны вновь начали бить по дороге, ударяясь об окна машины. Шторм ревел со всех сторон. Казалось, что ветер и волны внутри машины, что они разрывают его на части.
Медленно, метр за метром, держа все чувства в напряжении, он двигался вниз с помощью еле заметных отблесков от перил. Крепко держа руль, он проталкивал машину против ветра, постоянно следя, чтобы колеса не столкнулись с бордюром.
Тело взмокло от пота, казалось, что он остался жив вопреки всем ожиданиям, когда перила закончились и он почувствовал, как снова оказался на твердой земле. Ему не было так страшно с того дня, когда он смотрел в дуло пистолета, зная, что человек, державший его, выстрелит.
Он облегченно выдохнул, смахнул капли пота со лба и сильнее нажал педаль газа, проезжая мимо холма, защищавшего от ветра и волн. Карстен бросил себе вызов, мост был горой страха, и он преодолел ее.
«Я жив. Я иду дальше», – подумал он, почувствовав переполняющие его радость и облегчение.
65
Бенте все сильнее и сильнее ощущала запах духов Туне, когда мысленно гладила ее по щеке и говорила, что все будет хорошо. Онемев от горя и неизвестности, она бродила по дому, входила и выходила из комнаты дочери, садилась на ее постель, ложилась, прижимая ее подушку к лицу, и плакала в одиночестве. Она гнала от себя эту мысль, но в глубине души уже чувствовала – шансов, что Туне еще жива, оставалось все меньше и меньше. И чувство это все увереннее овладевало ею.
Этой ночью Бенте опять не могла уснуть. Когда Даг вернулся домой, она еще долгое время слышала его шаги по дому, прежде чем он пошел в ванную. Когда он заглянул к ней перед тем, как уйти в гостевую комнату, она притворилась спящей.
Сегодня опять ничего не произошло. Что он предпринял? Выходил ли с кем-нибудь на связь?
Нервы расходились так, что мозжило все тело, словно кожу дергало, покалывало и сводило судорогой. Шаг за шагом тоска по дочери рвала ее на кусочки, все ускользало, и больше ничего не имело смысла.
Шум шторма казался рыком яростного зверя, а где-то там Туне.
Мое дитя…
Бенте лежала в кровати, содрогаясь от рыданий. Она больше не выдерживала, нужно что-то предпринять, с кем-то поговорить. Она утратила доверие к Дагу. Уже давно. Все вокруг нее шаталось, а она шаталась в своем внутреннем шторме бессилия и страха. Она прижалась к подушке и беззвучно закричала. Неслышно для Дага, оглушительно для самой себя.
Наконец встала, оделась, в темноте села на стул у окна в гостиной.
Туне где-то там, она жива, она не умерла. Бенте повторила это несколько раз про себя. Она жива. Через некоторое время она вошла к Дагу и взяла его мобильный. Когда его храп затих, она застыла как вкопанная, затаив дыхание на несколько бесконечных секунд, и быстро пробралась в коридор, когда храп возобновился.
И вдруг ее страх исчез. Она боялась годами, боялась несдержанного темперамента мужа, боялась сделать что-то, что может спровоцировать его гнев.
Но она не хотела бояться.
И больше не боялась его. Ее чувства к нему показались совершенно неважными.
В его телефоне было несколько эсэмэс-сообщений со скрытого номера. Последнее пришло без двадцати двенадцать ночи. Она дрожащими пальцами открыла сообщение.
Ей казалось, что она не чувствует своих рук, опираясь о стену, когда кровь прилила к голове с такой силой, что заложило уши. Слова с ошибкой в написании: «Не сообщай в полцию, иначе она умрет». Желудок камнем опустился и тянул вниз. Она несколько раз открытым ртом вдохнула и выдохнула, затем прошла в ванную, умыла лицо холодной водой, подумала, что стоит позвонить в полицию, но быстро отбросила эту мысль. В голове раздался голос Дага: «Нельзя сообщать в полицию, тогда он убьет ее».
