– Ну и… тебе не это сейчас важно. Не пойму никак, что мне с тобой делать…
– А ты развяжи мне руки.
– Я к тебе даже не подойду, чтобы ты не надеялся зря. Прыгай через костер, если тебе охота.
– Пока не собираюсь.
– Умница. Девочки у тебя ствол отобрали – хороший, военный. Что тебе искать здесь приспичило? Меня?
– Нет, не тебя.
– И что, не стрелял бы по нам, выпади такой шанс?
– Стрелял бы.
Феникс привстала, наклонившись вперед. Ее лицо выступило из темноты, словно изящная лакированная маска, ноздри тонкого носа расширились от гнева.
– И не боишься говорить это мне?
– Ложь не изменит мою судьбу. – Спокойно ответил монах.
– А нож или пуля?
– Они завершат ее. Но об этом я давно уже знаю.
– Может и сейчас, а?
– Это место не так уж и плохо. Жаль, звезд почти не видно…
– Из-за огня. – Феникс села обратно на плащ, скрестив ноги. – Ничего, он скоро угаснет, и будут тебе и звезды, и луна.
– Это хорошо.
Некоторое время они молчали, затем Феникс тихонько свистнула, и за пределами светового круга началось движение – Змеи расходились к другим кострам, или подсаживались ближе к огню. Пара девушек, севших ближе к монаху, продолжали держать его под прицелом своих игольников.
– Рисунок у тебя на лице, зачем он? – спросила Феникс.
– Он говорит, кто я есть.
– А, как мой? – Она повела татуированным плечом. – Кто я, ты и так знаешь. А что значит твой рисунок?
– Я монах.
Феникс рассмеялась. Кто-то из девушек, сидевших вокруг костра, засмеялся вместе с ней.
– Из тех, что женщин сторонятся? Вот тебе не повезло…
– Разве похоже, что я вас сторонюсь?
– Так дай тебе волю – ты бы уже далеко был. Бежал к своей церкви от нас, грешных, подальше.
– У меня нет церкви.
Феникс озадаченно подняла брови.
– Разве монаху не положено быть в святом месте? Учить кого-то, или молитвы читать?
Монах демонстративно огляделся вокруг:
– Любое место подойдет. Это ничем не хуже других.
Феникс хлопнула себя по колену и снова расхохоталась.
– И мы тебе не мешаем?
– Меня давно так внимательно не слушали. – Кейн улыбнулся. – Но я плохой проповедник, да еще и со связанными руками.
– И без ствола?
– Да, верно. Без него мои слова могут показаться тебе неубедительными.
Феникс улыбнулась в ответ, показав белые зубы.
– Но ты можешь попробовать. Вдруг уговоришь меня и девочек, или разжалобишь? Попробуй, поищи слова, а мы послушаем.
Кейн так же широко улыбнулся ей в ответ.
– Я знаю, что ты любишь поиграть. – Монах заговорил тише, так что Змеи, сидящие вокруг костра, начали придвигаться ближе. – И это одна из двух твоих слабостей. Тебя называют Безумной Феникс, но это только маска, которой должны бояться – на самом деле твои шаги и поступки хорошо продуманы. Ты умна и жестока, твоя непредсказуемость пугает – но она не результат безумия…
– Говори дальше. – Феникс больше не улыбалась. – Люблю, когда про меня хорошо говорят.
– Я слышал много историй о том, как ты любишь играть. Ты даешь пленнику надежду, ласково говоришь с ним – а затем убиваешь его, или калечишь. Ты поступаешь так с военными, с рейдерами из других банд, которые долго распространяют слухи о твоем сумасшествии – но ты никогда не делаешь такого с женщинами, или с обычными фермерами. Ты любишь смотреть, как приходит отчаяние – я видел это в твоих глазах, вижу это и сейчас. Но в отличии от тех, кто говорил с тобой до меня, я знаю, что ты не делаешь этого по прихоти. Все твои поступки говорят о том, что мужчины должны тебе, и ты пытаешься взыскать этот долг, но не знаешь, как, и потому прибегаешь к подобным…
Феникс прыгнула через костер – перекатившись вперед из лежачего положения и распрямившись, точно настоящая змея. От стремительного движения хлопнуло пламя, блеснули клинки вскакивающих Змей – но она уже сидела на груди у Кейна, и лезвие ее ножа упиралось ему в горло. Таня, удерживаемая позади одной из девушек, вскрикнула.
– Что бы ты там ни болтал… – Прошипела Феникс. – Но ты не знаешь, что я с тобой сделаю. И не знаешь ничего об этом… долге. Я могу порезать тебя на ремни…
– Мне очень жаль. – Все так же тихо сказал Кейн, и она замолчала. – Жаль, что я не знаю. Если бы я мог исправить это – я бы так и сделал. Если бы мог помешать – помешал бы. Но уже слишком поздно. Мы не можем изменить прошлое – только настоящее. Я знаю, что ты делаешь для других. Я слышал о Праве Ножа, и о тех, кого ты защитила благодаря ему. И я понимаю, почему…
– Нет. – Феникс нажала сильнее, и под лезвием проступила кровь. – Ты ни хрена не поймешь, пока я тебе не покажу…
– Игра закончилась. – Прошептал монах. – Посмотри мне в глаза, и скажи, видишь ли ты там отчаяние? Видишь ли ты там надежду? Игры не будет, Феникс, потому что ты ничего не можешь у меня отобрать.
– Я перережу тебе горло.
– Это не изменит ни моих слов, ни прошлого, не тебя. Нож между нами ничего не решит – и даже не важно, кто из нас его держит.
Она ничего не ответила. Лезвие надавило чуть сильнее, затем ослабило нажим. Что-то теплое капнуло на щеку Кейна, и Феникс встряхнула головой.
– И правда… ну тебя к черту! – Она выпрямилась, убирая клинок в ножны на поясе, и чувствительно пнула монаха по бедру. – Вставай, чего разлегся? Перевяжите его, а то царапина глубокая. Монах-шмонах… все развлечение испортил.
Она погрозила пальцем Тане, и провела ладонью по глазам.
– Верно сказал, что с тебя взять… – Она снова уселась на плащ рядом с Таней, и смотрела, как Змеи перевязывают монаха. Кровь из пореза лилась сильно, и девушки, не слишком церемонясь, распахнули его плащ, обнажив татуировку на плече, и широкую повязку, с еще одним, медленно расширяющимся, кровавым пятном.
– Может, девчонкам тебя отдать? – Задумчиво проговорила Феникс. – Раз уж ты их не боишься – то, может, понравишься какой? Монахов точно у нас в гостях еще не было…
– Я польщен. – Кейн поднял подбородок, позволяя уложить повязку. – Но в моем нынешнем состоянии я могу сильно разочаровать твоих… подруг.
– Ты ранен, что ли? Не здесь, так? И бегал ты резво, как мне сказали…
– Чуть не убежал. – Подтвердила девушка, державшая Таню. – Хорошо, мы сзади подошли, а то он и выстрелить мог…
– Старая рана?
– Да.
– С Хокса?
Монах кивнул, и девушка, перематывающая ему шею, легонько шлепнула его по затылку.
