— Давайте говорить начистоту. Это вовсе не мои парни. Меня тогда вообще тут не было.
Ага, он уже защищается! Кэсси возликовала.
— Тогда в ваших же интересах заставить вашего предшественника дать по этому поводу объяснения.
— Но не теперь и не здесь. Так на чем настаивает защита? Я вас слушаю. И поскорее, пожалуйста. У меня мало времени.
— Мы утверждаем, что Лиза Мэтлок была беременна от Роба Диченцы. Когда она отказалась сделать аборт, на котором Роб настаивал, он стал избивать ее, что угрожало ее жизни и жизни ее еще неродившегося ребенка, и сделал это в очередной раз в ту ночь когда все и произошло. Когда Лиза села в машину, ее единственным желанием было спастись. Роб внезапно вынырнул из темноты прямо перед машиной. Она просто не успела остановиться.
— Но она сбежала!
— Она понятия не имела, что Роб мертв. Он перепугал ее до смерти. У нас на руках множество свидетельств, подтверждающих факт жестокого обращения, и мы не замедлим довести их до сведения суда, если, конечно, нас заставят сделать это. Представьте себе: ночь, стоянка, забитая машинами, и пьяный в дым молодой человек, пробирающийся между ними. И беспомощная молодая женщина, ставшая жертвой могущественного человека из богатой семьи, причем много старшее ее. Он не раз поднимал на нее руку, что подтверждается протоколами медицинских осмотров, проведенных в двух разных клиниках, и врачи, проводившие осмотр, официально это засвидетельствуют. Копии данных документов утром будут также у вас в офисе. Итак, что у нас есть? Беременность, требование сделать аборт, угроза физической расправы плюс независимый свидетель, готовый подтвердить все вышеизложенное. И в результате — намеренное желание со стороны семьи ввести суд в заблуждение.
— Ну, тут я с вами не согласен. Этого вы никогда не сможете доказать, — ввернул прокурор.
— Сможем хотя бы попробовать, — успокоила его Кэсси. — После того, как докажем все остальное. Неужели вы считаете, что все те люди, что в один голос твердили, будто они ничего не видели, до сих пор преданы Чарли Диченце? Все, что нам нужно — это отыскать одного, у кого хватит храбрости признать, что в свое время убитые горем родственники попросили его не говорить дурно о бедном, погибшем мальчике. Эйден Грин уже готов это подтвердить, об этом упоминается и в письменных показаниях, которые он только на прошлой неделе дал под присягой — этот документ я также вам отправила. Но и это еще не все. Если дело дойдет до суда, мы заставим вызвать туда всех, кто подтвердит, что Лиза Мэтлок была не единственной, на кого Роб Диченца поднимал руку.
— Ради всего святого, чего вы добиваетесь? — взорвался прокурор. — В конце концов, парня давно уже нет в живых.
Кэсси ушам своим не верила — в устах генерального прокурора подобные слова выглядели просто дико. Это был верх непрофессионализма. Кэсси моментально воспрянула духом. Теперь ей уже не было нужды заглядывать в свои записи. То, что она хотела сказать, давно уже вертелось у нее на кончике языка.
— Вы правы — он мертв. И все это дело тоже может и должно быть похоронено — потому что смерть его была не более чем трагической случайностью. Именно это и выяснится в ходе судебного разбирательства, только для того, чтобы доказать это, нам придется прилюдно копаться в его грязном белье. То-то газетчики порадуются, верно? Будет ли это приятно его семье? Очень сомневаюсь. Но это уже их проблема. Они сами этого хотели. Сами-то они не постеснялись поливать грязью Лизу Мэтлок — или Хизер Мэлоун — к тому же на всю страну. Уверена, они никак не ожидали, что дело может обернуться для них совсем по-другому — а именно так и случится, если мы не уладим все по-тихому. И по справедливости. Причем уже завтра.
— Завтра?!
— Ладно, могу дать вам на раздумья пару дней, но не больше, — смилостивилась Кэсси. — Сорок восемь часов. А после этого устрою пресс-конференцию.
— Это чистой воды шантаж! И я могу этому воспрепятствовать.
— Попробуйте — я тут же выдвину против вас иск по поводу попытки замять дело, — отрезала она. — Только на этот раз там будет фигурировать уже не имя вашего предшественника, а ваше собственное. Кстати, а как насчет свободы печати? И права каждого свободно высказывать свое мнение? Как насчет прав моей клиентки? Хизер Мэлоун уже лишилась надежды на беспристрастное расследование, и все это благодаря Чарли Диченце. До сих пор все слушали только одну сторону. Пришло время выслушать и другую.
— В суде. Перед судом присяжных.
Но Кэсси даже ухом не повела.
— Что ж, если вся эта грязь не всплывет сейчас, пусть это произойдет в суде. И суд будет открытым, так что все подлые трюки, к которым в свое время прибегло семейство Диченцы, чтобы не дать ей просочиться наружу, станут известны всем и каждому в этой стране. Надеюсь, вы меня хорошо поняли? Поговорите с ними — очень вам советую. Спросите, хочется ли им, чтобы имя их покойного сына прилюдно вываляли в грязи? Спросите, хотят ли они, чтобы адвокаты четырнадцатилетней девочки выдвинули против них иск о возмещении ущерба? Между прочим, эта девочка является их родной внучкой, что мы тоже без труда докажем в суде. И если до четверга мы не сможем договориться полюбовно, так и случится. Можете мне поверить.
— Ладно, — буркнул прокурор в трубку тоном, которым обычно разговаривают с балованым ребенком. — Какого рода сделку вы предлагаете?
Кэсси захлестнула волна ликования. Она набрала полную грудь воздуха и решила: была не была. Тем более, что терять ей было нечего.
— Чтобы дело было официально закрыто.
— Закрыто?!
— Закрыто.
— Не могу. Это не в моих силах. Тем более, когда речь идет об убийстве!
— Еще как сможете. — Кэсси уже имела время все обдумать. — На мой взгляд, у вас есть две возможности покончить с этим: либо объявить, что, получив возможность более тщательно изучить это дело, вы находите невозможным отыскать достаточно свидетелей событий той ночи, на память которых можно было бы положиться — учитывая, сколько лет прошло с тех пор. Или сообщить, что в деле появились новые детали, которые поставили под сомнение сам факт, что это было убийством.
— Но пресса непременно захочет узнать, что же это за детали, из-за которых все это дело рухнуло словно карточный домик. Да нет… семья ни за что не пойдет на это!
— Тогда воспользуйтесь первым вариантом. Вы, как генеральный прокурор, вполне можете посоветовать семье не поднимать шума, поскольку это в их же интересах. Да и ваша собственная роль в качестве беспристрастного судьи в данной ситуации будет на редкость выигрышной. Семья погибшего «сохранит лицо», если сама выступит с предложением закрыть дело. Пусть объявят, к примеру, что вновь ворошить обстоятельства той давней трагедии для родителей, мол, слишком мучительно — тем более по прошествии стольких лет.
— Рассчитываете, что ее освободят «подчистую»?
— Хочу, чтобы с нее были сняты все обвинения, — жестко произнесла Кэсси. — До последнего! Это не было убийством. Девушка пыталась спасти свою жизнь, а он выскочил прямо перед ее машиной, да еще темной ночью посреди неосвещенной стоянки. Снимите с моей клиентки все обвинения в убийстве. А если убийства не было, то, стало быть, и бегства с целью уйти от наказания не было тоже.
