– Боз-арт-ма! Полдня вчера стояла!
Мурад попробовал, пожевал и уже вполне гневно посмотрел на блюдо:
– Ты что сюда положила?! – Он бросил приборы, задрал к потолку худые, волосатые руки и оттолкнул от себя блюдо.
– Молодой барашек… с твоего рынка.
– Никогда больше не готовь азербайджанскую кухню! У тебя от этого барашка сибирским лосём воняет!
– Откуда ты знаешь, как лосём воняет? – не сдавалась Настя, недобро и чуть растерянно посматривая на сожителя.
– Вот, – Мурад показал на свою тарелку, – теперь знаю! – Он закурил сигарету, поковырял ногтем мясо в зубах. – Умеешь свои бабушкины котлеты, их и жарь!
Настя открыла дверцу с помойным ведром и решительно вывалила туда всю кастрюлю с тушеным мясом.
– Яичницу будешь? – повернулась хмуро.
– Давай, – согласился Мурад, растерянно глядя на Настю.
Настя открыла холодильник. Мурад смотрел, как ее лопатки ходят под тонким халатом, на стройные ноги в больших тапочках, побарабанил пальцами по столу, покачал головой, потом встал и, держа сигарету в сторону, обнял Настю сзади одной рукой, потрепал ее за грудь:
– Ладно, не прав! Только ты никогда не командуй так! Я этого ненавижу! У меня дома такая же хрень! Папаша – министр, привык орать!
– А я орала? – повернулась Настя.
– Ну… можно мной не командовать? – попросил Мурад и выпучил на нее глаза.
Он с жадностью съел яичницу, вытер тарелку кусочком хлеба и не наелся. Потыкал вилкой в сторону помойного ведра:
– Там достать никак нельзя? Столько денег выбросила?
– От него же лосём пахнет! Сибирским!
– Ладно, кофе свари! – Он потянулся за сигаретами.
– Сам свари! – Настя взяла у него пачку, прикурила и села за стол. – Так ты согласен?!
– Что-о? – Мурад удивленно и чуть капризно посмотрел на Настю, но спорить не стал, поднялся с диванчика.
– Мои сто тысяч! – Настя выставила в него палец, упиваясь своим положением.
– Я же сказал, деньги общие! – Он пожал плечами, взял кофе с полки и стал сыпать в турку. Вдруг хмыкнул и повернулся. – Тебе зачем это? Из-за бабок? Только из-за бабок?! – Он как будто с презрением, а на самом деле с искренним и даже тревожным интересом смотрел на Настю.
– Тебе-то что? – Настя думала о своем, на подковырки не реагировала.
Мурад нагнулся, аккуратно убавляя огонек.
– Кофе надо варить на ме-едленном огне… Она же тебе сестра!
Он прикурил сигарету, повернулся к Насте, прищурился издевательски. Его не очень волновало, кто кому сестра, ему интересна была его хищная Настя:
– В тебе дьявол сейчас! – он все щурился довольно, даже пальцами прищелкнул.
Насте было страшновато, но не очень, скорее интересно: получится или не получится. Она строго смотрела на сожителя.
– Хочешь, по-правде скажу?!
Мурад заглянул в закипающую турку, сделал серьезное лицо, затянулся сигаретой. Настя все думала о чем-то. Потом заговорила неторопливо:
– Она мне сестра, конечно… и я к ней нормально, ну… – Настя дернула плечом, – это все понятно. Но иногда… – Настино лицо стало мстительным. – Иногда – просто петля!
Кофе вырвался из турки и, шипя, устремился на плиту. Мурад схватил, озадаченно отставил в сторону.
– Я ее сюда привезла, я по отношению к ней как сестра себя веду, а она… не знаю… всегда сама по себе. С ней даже поговорить не о чем! Сидит, книжку читает! Давай, говорю, телек купим, в доме телека нет? А она – у нас и в Белореченске нет, ну давай, если хочешь… – Настя с ехидством изобразила Катю. – Та-ак меня бесит! Музыку, знаешь, какую слушает?!
– Что ты все собираешь? – Мурад аккуратно разливал кофе в чашечки.
– Что я собираю? Ты вот… Моцарта слушаешь?! А у нее – каждое утро!
Мурад сел за стол, подвинул к себе кофе, затянулся сигаретой:
– Тебе просто хочется, чтобы твоей сестре целку сломали! Вот и все! Вы все бабы такие! Не любите чистеньких девочек! А мы любим!
Настя размешала сахар, машинально сделала глоток:
– А можно посмотреть, как Октай на нее полезет? – на ее лице появилась едва заметная улыбка.
Мурад вытаращил глаза, задумался, потом отрицательно качнул головой.
– Я не знал, что ты такая авантюристка! – Он отпил маленький глоток, настороженно изучая свою подругу. – Короче – сама все сделаешь! Окей?! Если хочешь – все бабки твои!
13
Гости съезжались. Выложенная белым итальянским камнем дорога от ворот и просторная красивая площадка перед гаражом заполнялись автомобилями. Сверкающие «Порше», «Мерседесы», «Крузеры». Были машины и попроще, «Жигулей» не было.
День рождения, сорок лет, отмечал Андрей Каменев, богач и владелец российской сети отелей «Золотое кольцо», близкий товарищ хозяина «Мукузани». Поэтому кейтеринг был «свой». Официанты в праздничных красных и белых черкесках накрывали столы в двух огромных светлых шатрах с большими прозрачными стенами. Все было дорого, все блестело и сверкало. Серебряные приборы, тонкое стекло бокалов, крахмальные скатерти, живые цветы на столиках. Чуть в стороне, но на виду, так, чтобы каждый мог подойти, за длинным мангалом стоял невозмутимый Гоча Гогуа и сам разводил огонь. Он и несколько его помощников были в черных униформах, с черными банданами на головах и в длинных, до самой земли, черных же передниках.
Подмосковная усадьба Каменева была просторной, больше трех гектаров. Она делилась на две части. На одной был старый, естественный, но хорошо вычищенный сосновый лес с тропинками для прогулок, с лавочками и беседками на лесных полянках. Другая же ее часть была идеально ухоженным открытым парком, разработанным дорогим ландшафтным дизайнером. По низко выстриженному газону то тут, то там, кучками и по одному росли редкие виды деревьев и кустарников, стояли замысловатые статуи. Извилистые дорожки пересекали это умело организованное зеленое пространство в разных направлениях: вели от главного дома к дому прислуги и гаражу, к теннисному корту и небольшому футбольному полю с гандбольными воротами. Все эти сооружения были так хорошо вписаны и устроены, что их как будто и не видно было, и казалось, что это просто такой оригинальный прозрачный парк. В дальнем от входа углу, на границе леса и парка возвышался большой дом современного дизайна из стекла и дерева.
Холмистую крышу, спускавшуюся почти до земли, держали сложногнутые массивы дерева. Сквозь огромные окна были видны внутренние пространства. Это не было похоже на жилье, но было красиво само по себе.
Гости, выходившие из машин, обязательно рассматривали дом и парк, кто-то восхищенно, а кто-то снисходительно поглядывая – вроде «это вот и есть знаменитый английский архитектор, денег Андрюше девать некуда…».
