Аристократы, если так их можно было назвать, презирали саму идею поездов, полагая, что это подтолкнет низшие классы общества перемещаться куда вздумается, вместо того чтобы прибегать по первому зову. Но были и такие, которых Мокриц сразу узнавал: старые пройдохи, которые сначала убедят тебя, что они все из себя безобидные и, возможно, даже чуточку тронутые, а потом как блеснет огонь в глазах, и – бах! – они скрутят тебя сильнее, чем удав, и все с этаким огонечком.
Лорд Андердейл, один такой джентльмен, накачал Мокрица неприличным количеством джина и бренди, безостановочно перечисляя свои условия:
– Вот смотри, молодой человек (раз огонек). Разрешу я тебе провести свои рельсы по моей земле, если мы договоримся о маршруте, и тебе это ни гроша не будет стоить, если ты согласен на бесплатную транспортировку моих грузов, во-первых, и во-вторых, построй погрузочную станцию ровно там, где я укажу, и чтобы я тоже мог поехать куда захочу, просто помахав машинисту рукой. Вот так, молодой человек (два огонек), и я катаюсь бесплатно, и мой груз тоже бесплатно. Договорились?
Мокриц выглянул в красивое сводчатое окно, увидел дым, поднимавшийся из-за вековых деревьев, и спросил:
– А что конкретно у тебя за груз, господин?
Старик с прекрасными длинными белыми волосами и такой же бородой ответил:
– Если тебе так уж интересно, то слушай: железная руда с высоким содержанием свинца и цинка. Ага, вижу, у тебя опять пустой стакан. Я настаиваю на том, чтобы ты выпил еще бренди – такой холодный день сегодня, правда (три огонек)?
Мокриц улыбнулся и сказал:
– О, ты хорошо торгуешься, пойми меня правильно (огонек, огонек, ОГОНЕК!)… Поскольку наш проект и так слишком много весит в отношении металлов, может, обсудим денежный эквивалент? В том, конечно, случае, если наши землемеры не найдут никаких проблем с плотностью твоих почв, например.
– Ну, господин Мокриц, поскольку ты до последней капли выпил весь бренди, что я тебе наливал, и все еще трезв как стеклышко, я признаюсь, ты меня покорил, – и тут Мокриц явно почувствовал легкие признаки опьянения, когда старик продолжил: – Должен сказать, что вчера со мной связался человек, который назвался представителем недавно открывшейся в Великом Кочане железнодорожной компании.
Да, Мокриц слышал о ней, и это была настоящая компания, только без единого паровоза и без единого мастера уровня Дика, который мог бы усмирить живой пар. Он подозревал, что доверчивые клиенты принесут им немало денег, а потом, когда наберется достаточно, красивый кабинет опустеет, а господа организаторы, наклеив новые усы, перебегут на новое место, чтобы открыть следующую железнодорожную компанию. Отчасти Мокриц рвался стать одним из них, но потом он вспоминал: эй, я и так один из них, только в этот раз компания будет работать.
– Оказывается, – продолжал лорд Андердейл, – они собираются изготовить двигатель, многократно превышающий возможности того, что демонстрируется в Анк-Морпорке. – Старик рассмеялся, не получив никакой реакции со стороны Мокрица, и сказал: – Ты говоришь, что представляешь железнодорожную компанию, господин фон Липвиг. Ну так у твоей компании завелась… компания!
Мокриц профессионально отрыгнул, тщательно улучив момент.
– Может, и так, господин, но у нас – ик! – есть рабочий двигатель, и это гвоздь сезона в Анк-Морпорке! – Тут Мокриц велел своему языку слегка заплетаться и продолжил: – Так почему бы нам как благородным людям не договориться и не пожать друг другу руки, если мы друг друга поняли? – Он встал, чуть пошатнулся, увидел дополнительный огонек в глазах старика и возликовал.
Чуть позднее, на конюшне, когда он садился на коня, чтобы ехать домой, Мокриц подвел итоги дня. Эта игра была ему слишком хорошо известна. Он заметил ловушку, он был к ней готов, а потому договоренность о поставках руды и доступе к железной дороге была вполне разумной, хотя и чуть более выгодной для железной дороги, ибо нечего пожилым джентльменам спаивать доверчивых юношей, особенно когда в их распоряжении находится больше земли, чем может понадобиться любому нормальному человеку. Да уж, подумал Мокриц. Моральный компас? Он улыбнулся.
Перед тем как сесть верхом, Мокриц осторожно снял с себя две грелки и резиновую трубку. С улыбкой на лице он очень аккуратно поместил обе грелки в большой седельный мешок с подкладкой. Старик и впрямь зря пытался его напоить. Это было так… неэтично.
Вернувшись в город, Мокриц направился сразу в самый центр владений Гарри Короля, взбежал по лестнице в его контору и бросил ему на стол очередной пакет документов, подготовленный Стукпостуком. Там содержалась информация обо всех посредниках, с которыми он имел дело, об арендной плате, об обговоренных маршрутах.
– Это для твоих людей, Гарри, а это тебе, – и он поставил на стол большой ящик с бутылками.
Гарри уставился на него и произнес:
– За каким еще чертом?
Мокриц пожал плечами и постучал себе по носу.
– Понимаешь, Гарри, какая штука. Многие из тех, с кем мне пришлось иметь дело, – пожилые уже люди, которые считают себя хитрецами и пытаются накачать меня дорогим алкоголем, полагая, что так смогут выторговать более выгодные условия. И ты не подумай, конечно, я выпил все, что мне наливали! Нет! Не смотри на меня так! Я умею пить. Я очень хорошо умею пить и с удовольствием докладываю, что резина никак не влияет на вкус виски, качественного бренди и лучшего джина от Джинкина Пивомеса.
– Отлично сработано, господин фон Липвиг. Я всегда знал, что ты очень наблюдательный человек, и мне приятно видеть мастера… за работой. А теперь иди за мной, господин фон Липвиг, и смотри не расплещи.
За несколько недель участок изменился до неузнаваемости: большие кузнечные цехи, которые прежде громыхали за Карьерным переулком, целиком были перевезены сюда из центра города, и интенсивность ковки, подлаживаясь под ритм железнодорожного производства, многократно возросла.
Гарри был чрезвычайно горд, ведь если на фекалии слетались мухи, то на стук молотка – райские птицы. Вокруг стояла какофония, и Гарри кричал:
– Големы – замечательные ребята! Никогда не опаздывают, никогда не болеют. И главное, им нравится работать! Ну а мне нравятся те, кому нравится работать: гоблины, големы… будь ты хоть черт-те кем, мне плевать, лишь бы работал хорошо. – Он задумался и уточнил: – И слюной сильно не капал. Только посмотри, они бьют по наковальне прямо кулаками. Я очень бы хотел взять их побольше, но ты же знаешь, как оно.
Мокриц оглядел огненную преисподнюю, которую представляли собой кузницы. В духоте этой адовой печи он с трудом отличал големов от людей. Все были одеты в кожаные комбинезоны, но только големы держали раскаленные докрасна железки голыми руками. Огонь печей озарял серое небо, и в воздухе стоял нескончаемый звон. А штабели свежевыкованных рельсов росли прямо на глазах.
Мокриц кивнул, потому что в царившем лязге и грохоте все равно не было никакой возможности нормально разговаривать. Ну конечно, он знал, «как оно». Если коротко, то граждане Анк-Морпорка, от которых ожидали исполнения самой тяжелой работы, такие как големы и тролли, начинали осознавать, что они – если им этого не хочется – вовсе не обязаны браться за непосильную работу только потому, что она была им по силам. Ведь это был Анк-Морпорк, где человек жил свободной жизнью, даже если, строго говоря, человеком не был.
